Однако среди ночи в их с Марией каюту постучали. Джованни вскочил – жены рядом не было. Он распахнул дверь: на пороге стояла заплаканная Тина – супруга Аристотеля. «Твоя жена в объятиях моего мужа!» – выкрикнула женщина. Менегини бросился ее утешать, но все было напрасно. «Я знаю, это чудовище никогда не отдает то, что заполучил… И ты тоже никогда больше не получишь свою Марию!»
Слова Тины Онассис оказались пророческими. Мария больше не вернулась к мужу. Тина также покинула яхту. Хотя муж и пытался уговорить ее не поднимать скандал, гордая гречанка забрала детей и подала на развод. Каллас также потребовала развода – и хотя Менегини уговаривал жену не торопиться, надеясь, что она одумается и вернется к нему, она все же настояла на своем.
Джованни Менегини, несомненно, знал жизнь лучше своей неразумной жены: для Онассиса Мария была не более чем очередной дорогой игрушкой. Он поначалу всячески баловал любовницу, дарил ей баснословно дорогие меха и драгоценности, но она быстро наскучила ему. Богатый грек ничего не понимал в опере и мог уснуть прямо на премьере. Кроме того, он не привык, чтобы ему перечили даже в мелочах. Мария могла прилюдно получить от любовника оплеуху. Онассис частенько бывал не в духе и оскорблял свою спутницу, и в такие минуты «толстая дура» было самым мягким эпитетом из тех, что он бросал Марии в лицо.
Аристотель и Мария постоянно ссорились – сегодня он мог пообещать ей подарить обручальное кольцо, но завтра рассмеяться: «Свадьба? Дорогая, ты ослышалась! Я не говорил ни о какой свадьбе!» Мария понимала, что их отношения исчерпали себя, но продолжала любить. Любить до самозабвения, до полного уничтожения своей собственной личности… Кроме того, постоянное напряжение, в котором находилась Каллас, не могло не сказаться: у певицы стал пропадать ее потрясающий голос. Впервые это случилось в Америке, и падкие до сенсаций газетчики не замедлили раструбить новость по всему миру.
Она ушла со сцены прямо посреди представления, хотя в ее любимом римском оперном зале сидели сам президент Италии с супругой. Однако у Марии так перехватило горло, что она не могла издать ни звука. После постыдного провала она стала бояться потерять голос навсегда – и ее страхи этому способствовали. Последней каплей стал провал в «Ла Скала» в 1961 году. Когда она вся в слезах вошла в гримерку, там оказался взбешенный Онассис. «Ты просто ничтожество!» – презрительно бросил он, как выплюнул…
Когда она поняла, что беременна, то была на седьмом небе от счастья, «Ребенок мне не нужен!» – заявил Аристотель. Более того, если она его оставит, он тут же бросит ее, – шантажировал Марию любовник. Она сделала аборт, но срок был уже большой, операция прошла неудачно. Она с трудом поправлялась, проливая горькие слезы и проклиная себя за то, что послушалась…
Окончательный разрыв произошел там же, где и начался их роман, – на борту «Кристины». Они ссорились так, что даже команда предпочла скрыться с глаз долой, опасаясь попасть под горячую руку хозяина. «Убирайся!» – орал он ей в лицо, брызгая слюной. И в Марии словно что-то сломалось. «Хорошо, – ответила она. – Но больше ты меня не увидишь!»
Их последняя ссора произошла в августе, а в сентябре Онассис уже объявил о своей помолвке с Жаклин Кеннеди – вдовой американского президента. Он обвенчался с Жаклин на том самом острове Скорпио, который когда-то купил для Марии… В день бракосочетания Каллас прокляла Онассиса и всех его будущих потомков. Петь она не могла и, казалось, не могла больше жить. Она медленно угасала, живя в маленькой квартирке в Париже и не пуская к себе практически никого.
Вскоре после свадьбы Аристотель внезапно появился у нее. Он раскаивался и на коленях просил прощения – говорил, что Жаклин была лишь временным помешательством, что жена холодна с ним и не понимает его так, как понимает она, Мария… Она так страстно желала, чтобы он почувствовал свою ошибку и пришел к ней – и вот он снова здесь, однако правдивы ли его слова или это снова ловушка?
Каллас простила Онассиса, но… Сказанное ею в минуту гнева было услышано: в 1973-м любимый сын Аристотеля, Александр, погиб в авиакатастрофе. Греческий миллиардер много раз разбивал сердца других, а в этот раз разбито было его собственное сердце. Смерть сына он не смог пережить.
