Этих снежинок
смесь.
Этого снега
прах.
Р. Рождественский. "Этих снежинок"
Яна, Русина.
М-да.
Это вам не Москва, но хрен - он не слаще редьки...
Ругалась Яна вдохновенно.
Если кто пробовал выйти на окраине Москвы, а потом самостоятельно добираться до центра, да ножками, ножками...
Переулок. Закоулок. Канава. И снова - то же самое, но в разной последовательности.
Заборы и дома, сделанные чуть ли не из соплей. Грязное белье и бродячие собаки. Одна попробовала тявкнуть на Яну, но девушка так рыкнула в ответ сквозь зубы, что пес аж в канаву шарахнулся.
Нашел, кого пугать!
А как было еще добираться?
Не водятся на окраине извозчики... и водятся ли они вообще в это время? Революция, знаете ли! Она быстро переучивает всех на две специальности. Экспроприаторов и экспроприируемых.
А ездить с пулеметом в обнимку, чтобы не дали по башке, не отобрали лошадь с пролеткой, не прибили самого извозчика...
Оно, конечно...
Так что Яна топала по улицам, и вид у нее был настолько злобный, что подойти не решались даже местные нищие.
Не зная географии, Яна выпрыгнула на Нищенской окраине Звенигорода. Такие места есть в каждом городе. Поганый переулок, Помоечный тупик, Нищенская окраина... да мало ли как оно называется? Хоть бы и Двор Чудес, как в одном из романов... а суть-то одна!
Помойка.
Бандитская малина и воровская хаза.
И появляться в тех краях не слишком полезно для здоровья.
Яна это понимала. Не то, чтобы она знала о названии данного места, но - чего удивительного? Если кто думает, что в двадцать первом веке они исчезли - зря.
Просто надо внимательнее изучить родной город - и сразу найдется много нового и неизвестного. Но тут еще важно ноги унести вовремя.
Свои Яна уносила.
Но медленно. Иногда приходилось возвращаться обратно, когда она заходила в тупички. И женщина даже не слишком удивилась, когда дорогу ей преградили трое мужчин.
Нет, не мужчин.
Самцов.
Пол - мужской. Душа - подонка.
- Куда идем, господин хороший?
- Да, куда? - поддержал второй.
Третий промолчал. Но дубинку в руке повертел так, словно она ничего не весила.
Яна едва не фыркнула.
Ее приняли за парня? Хотя чего удивляться. Костюм - мужской. Рюкзак скрадывает фигуру общими очертаниями. Куртка достаточно бесформенная, под нее и волосы убраны. А кепка на манер "Гиви-аэродром" отлично скрывает лицо. Да и уши закрывает.
Специально себе такую заказывала...
- На ...да, - в рифму ответила она.
- Хамишь, мальчик?
Самый разговорчивый шагнул вперед.
Наивный... ну кто им сказал, что Яна будет разговаривать?
Или вообще - колебаться?
- Тебе, Хелла.
Револьвер в руке девушки тихо кашлянул. Раз, второй, третий...
Контрольных не потребовалось. Три тела оседали, подламываясь в коленках, запрокидываясь... Яна понимала - убила.
Всех троих.
Жалела?
Смеяться изволите, господа?
Плакать о смерти троих гоп-стопников? Х-ха! Или вы считаете, ее остановили, чтобы пряниками угостить? Нет?
Вот и она думала, что нет.
А значит...
Яна быстро восполнила недостаток патронов, сунула револьвер поближе, и зашагала вперед.
Рано или поздно эти помоечные закоулки закончатся! Это закон! Все плохое рано или поздно заканчивается, надо просто потерпеть...
И пусть ее присутствие тоже потерпят. Мы мирные люди, но наш бронепоезд...
Местные жители поглядывали из-за заборов, но в драку не лезли. В такое время и в таком месте каждый сам за себя. А подставляться ради неясно чего? Парень резкий, парень крови не боится... ну и пусть его! Иди с миром, но... да. Именно туда и побыстрее!
Яна и шла. Не туда, но - действительно, побыстрее бы...
***
Жом Тигр открыл глаза и сладко потянулся.
Хорошо!
Есть в этом нечто чудесное! Когда просыпаешься довольный жизнью, когда большая часть этой жизни еще впереди, когда....
Так, минутку. А где Яна?
Любовницы под боком не было. Впрочем, жом этому не слишком удивился. Случалось.
Яна старалась не проводить у него всю ночь, могла уйти под утро. Не из стеснительности - она прямо и честно объяснила, что женщине требуется уединение. И есть вещи, которые лучше скрывать от мужчин. Разница полов, понимаете ли...
Жом объяснение принял.
Не первая женщина в его жизни, так что дамские ухищрения он себе примерно представлял. Но... первая, которая его настолько заинтриговала.
