Часть двора позади домов аптекаря и начальника налогового управления. Аптекарь – старожил этих мест; его сосед приехал сюда откуда-то с юга не так давно.
Слева белеют стены довольно большого глинобитного амбара. Еще левее – колодец. Между амбаром и колодцем растет высокое дерево камелии, на котором среди темно-зеленых листьев алеют цветы.
Справа – живая изгородь из кустарника. За нею видно персиковое дерево с двумя-тремя распустившимися цветами. Фоном обязательно должна быть гряда гор с покрытыми снегом вершинами.
Дверь амбара закрыта. Сбоку стоят полозьями вверх огромные сани.
Ярко светит полуденное солнце.
У амбара двое мужчин убирают лопатами снег.
Перелетая через двор, комья снега с легким шлепком падают в ручей. Иногда откуда-то доносится колыбельная.
Первый мужчина (воткнув в снег лопату). Уф, поясница болит.
Второй мужчина. И у меня.
Первый мужчина. Покурим, что ли.
Второй мужчина. Погоди, скоро закончим.
Первый мужчина. Да нет, еще вон сколько осталось. Слушай, сохранить бы этот снег и летом продавать его, а?
Второй мужчина. Ну! Торговать вечером у храма – огромные деньги загребли бы!
Первый мужчина (смеется). Набить в соломенные мешки и у ворот храма Инари развернуть торговлю!
Второй мужчина (приостановив работу). «Снег! Снег! А кому снег!» Сбегаются детишки, сбегаются красавицы…
Первый мужчина. Во-во… Да ты же смазливой девице сразу уступишь в цене, горе-торгаш.
Второй мужчина. Ну что делать, ежели я такой добрый.
Первый мужчина. Добрый только для девиц.
Второй мужчина. А для кого еще стараться, как не для них?
Оба смеются. Затем, вспомнив, что надо заканчивать уборку, начинают разгребать снег.
Первый мужчина. Персики уже зацвели, а снег все еще твердый.
Второй мужчина. Да еще какой твердый…
Первый мужчина. А перед склепом снега совсем нет. Хоть солнце там и не бывает.
Второй мужчина. Действительно, снега нет.
Первый мужчина. За обрывом, глядишь, уже петрушка появилась.
Второй мужчина. Ну! Полным-полно. (С явным удовольствием.) А помнишь, как мы гурьбой ходили туда собирать петрушку?
Первый мужчина. Еще бы! Где сейчас все те девицы?
Второй мужчина. Где они?
Первый мужчина. С другими наши красавицы… как это ни печально…
Второй мужчина. И не говори… Разлетелись наши рыбоньки.
Первый мужчина. Сначала строили глазки, а потом – раз – как ласточки осенние: к тому дереву слетятся, на этом отдохнут…
Второй мужчина (с силой воткнув в снег лопату). А мужчине что остается? Тыкать палкой в синее небо: авось удастся подцепить!
Первый мужчина (всматриваясь вдаль). Глянь-ка.
Второй мужчина (смотрит в ту же сторону). А что?
Первый мужчина. Не хозяйский ли это сын там, среди глициний?
Второй мужчина. Эй, Фудзи-тян![1] Фудзи-тян, что ты там делаешь?
Первый мужчина. Да он читает.
Второй мужчина. И правда. Одни книги у парня на уме. Кем вырастет?
Первый мужчина. Кем вырастет, не знаю, но большим человеком станет – это точно.
Второй мужчина. Чуть что, наш господин: «Я, – говорит, – таким своего сына сделаю, что при одном его имени люди будут называть наш город, а называя город, вспоминать его имя».
Первый мужчина. Так оно и будет.
Второй мужчина. Он вроде ездил сдавать экзамены в гимназию. И что, сдал?
Первый мужчина. Не знаю, думаю, все в порядке. Хозяин страсть как беспокоился.
Второй мужчина. Да уж наверное. (Серьезно.) Кстати. Недавно встретил Дзинскэ, что в центре города живет. Слышал от него хорошую новость.
Первый мужчина. Да? Какую?
Второй мужчина (задумчиво покачал головой). Правда, не нашего ума это дело… Соседская девица – дочь налогового начальника – оказывается, вместе с нашим-то ездила. Первый мужчина. Да ну?! Зачем?
Второй мужчина. Эта девица ведь тоже бойкая. «Я, – говорит, – в женскую гимназию поступать поеду».
Первый мужчина (враждебно). И эта – туда же?!
Второй мужчина. Я когда услышал, что дочь этого черта
