А.Гардари
Ядерный принц
Вместо введения
Быть может, был праздник, не знаю наверно,
Но только все колокол, колокол звал.
Как мощный орган, потрясенный безмерно,
Весь город молился, гудел, грохотал...
И понял, что я заблудился навеки
В слепых переходах пространств и времен.
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен...
(Н.Гумилев )
Однажды погожим майским днем, аккурат в годовщину празднования дня Победы, в одном калифорнийском аэропорту, где необъятных форм дамы щеголяют в майках и коротеньких шортиках, а выставленные напоказ кривоватые волосатые ноги некоторых представителей сильного пола наглядно демонстрируют родство человека с гориллой, появился странный человек. На фоне всеобщей раскованности и летней полуобнаженности он выделялся подчеркнутой официальностью и консервативностью. Сан Саныч, так звали этого человека, хоть в душе и ощущал себя странствующим художником, бредущим по свету под дырявым зонтиком, однако счел должным появиться в Америке одетым в строгую черную тройку. Такие тройки раньше носила европейская интеллигенция, да и сейчас они не редкость в профессорско-преподавательских и научных кругах России. Итак, костюм выдавал принадлежность нашего героя к научному миру. В девяностых годах российские ученые получили возможность бесконтрольного общения с зарубежными коллегами и беспрепятственных поездок по всему земному шару, чем кандидат (а по-американски - доктор) биологических наук Драгомиров Александр Александрович и воспользовался.
Утомительный двенадцатичасовой перелет из праздничной, гуляющей, салютующей ветеранам Москвы над хмурым архипелагом заснеженных островов Северного Ледовитого океана благополучно сменился солнцем, дробящимся в радужную пыль в фонтанах аэропорта Сан-Франциско. Россия с ее светлыми слезами и хмельным весельем осталась далеко позади за мрачной пеленой студеного океана, и теперь перед взором Сан Саныча лежала еще не открытая им Америка. Душа Сан Саныча ликовала и пела, прокручивая по кругу привязчивую мелодию шлягера "Hotel Сalifornia", а сам он едва заметно пританцовывал. Безусловно, Сан Санычу хотелось веселиться и прыгать, как делал это вырвавшийся на свободу из деревянного собачьего гроба эрдельтерер, проскуливший весь полет в багажном отделении самолета, но, считая себя человеком положительным и солидным, Сан Саныч не мог себе этого позволить.
Калифорния не была конечным пунктом следования Драгомирова, в этот же день он должен был добраться до Аризоны, где готовилось открытие конференции "Человек, Земля, Вселенная" и где на завтра был назначен его доклад. Самолет до Аризоны Сан Санычу бронировали американские коллеги из Университета и, как это водится, выезжая поездом из Санкт-Петербурга в Москву, Драгомиров не знал не только каким рейсом и в какое время должен будет покинуть Сан-Франциско, но даже - какой компании самолет доставит его в Аризону. Для снятия этих вопросов Сан Санычу надо было совсем немного - сделать один телефонный звонок, однако все оказалось не так-то просто. Еще не успев адаптироваться в новом и странном мире с бесшумно скользящим дорожками длинных коридоров, с ползающими по мягкому полу переходов всегда счастливыми американскими детишками, с удивительными скульптурами, собранными как будто из заводских заготовок, Драгомиров безнадежно запутался в лабиринте входов и выходов аэровокзала, так непохожего на нормальный компактный российский аэропорт, с ожидающими вылета сидящими плотными группами пассажирами, со столь популярной шваброй на веревочке, являющейся пультом дистанционного управления, со звучащей со всех сторон привычной русской речью. Сан Санычу пришлось долго бегать с чемоданом наперевес сначала в поисках телефона, потом в поисках окошечка, где любезная девушка продавала таксофонные карты, без которых телефон не желал работать, и, наконец, в поисках нужной авиакомпании. Основательно выдохшийся Сан Саныч добрался до выхода к самолету в тот самый момент, когда пассажиров уже приглашали на посадку.
Лайнер, ревущий сердито, как огромный потревоженный шмель, вырулил на взлетную полосу. От него по полю сотнями фиолетовых светлячков разбежались сигнальные огни. Самолет готовился взлетать. Надрывно жужжа, он набирал обороты, но, видно, не добрал. Беспомощно опустив закрылки, под огорченный выдох сотни пассажиров лайнер покатил к аэропорту. Командир экипажа, пытаясь шутить, объяснил, что главное - не взлететь, а благополучно приземлиться. Несомненно, в чем-то он был прав. Через гофрированную кишку трапа пассажиров вернули в распластанное блюдце аэровокзала.
