Время истекало, и Джейкоб знал это. В мире было совсем немного такого, чего он не мог купить на свои деньги. Даже счастье, казалось, было в пределах его финансовых возможностей. Двадцать девять лет он пользовался состоянием фон Остерандов, чтобы удовлетворять все свои прихоти, страсти, реальные и воображаемые потребности. Теперь эта сладкая жизнь подходила к концу.
— Проклятье! — Он скомкал письмо и швырнул в серую воду, плескавшуюся у борта моторной яхты. Ярко-оранжевое сентябрьское солнце поднялось уже до половины безоблачного неба, заливая лучами уютную бухточку в изгибе береговой линии штата Коннектикут, где «Куин Элиз» бросила якорь этой ночью.
— Плохие новости, ваше королевское высочество? — Голос за спиной выдавал британское происхождение его обладателя.
— Скверные, Томас. Хуже не бывает!
— Что-то с королем? Еще один удар?
Джейкоб резко повернулся к своему телохранителю — он же шофер, личный секретарь и консультант по связям с общественностью. Но главное — Томас был самым его близким, а кое-кто утверждал, что и единственным настоящим другом. Тем не менее Джейкоб начал закипать гневом. К тому же нестерпимо болела голова.
— У отца самочувствие получше, чем у большинства его министров, да и у меня — в данный момент. — Он осторожно притронулся к голове рукой, словно хотел удостовериться, что она на месте.
— На камбузе я приготовил кувшин «Кровавой Мэри», ваше королевское высочество. Принести?
— К черту «высочество»! — резко бросил Джейкоб. — Можно подумать, тебя слышит какой-нибудь репортер или ты злишься на меня.
— Как вам угодно, сэр, — улыбнулся Томас. — Так принести напиток?
— Не надо! — Джейкоб покачал головой и тут же застонал от боли в висках. — Слишком кратковременное действие! Лучше черный кофе.
Когда Томас вернулся с чашкой душистого яванского кофе, Джейкоб сделал быстрый глоток, потом еще три... и мир стал более устойчивым.
«Куин Элиз», роскошная двухсотфутовая океанская яхта, была подарена ему отцом в день шестнадцатилетия. Каждый раз, когда Джейкоб сбегал на какое-то время от придворной суеты, яхта служила ему домом. Но сегодня и она его не радовала.
— Поделом вам после вчерашнего, — сухо заметил Томас, стоя у поручней с толстой черной сигарой в зубах.
— Наверное... — Джейкоб вздохнул. Кроме отца и Фредерика, его главного советника, служившего семье еще до рождения Джейкоба, Томас был единственным человеком, которого не пугали деньги и титул принца. Томас никогда не критиковал для проформы. А отец никогда не отступал, если чего-то хотел.
И сейчас король Эльбии хотел — нет, тре6овал — чтобы его единственный сын женился еще до Рождества, то есть в ближайшие несколько месяцев. Ведь он сам, Карл фон Остеранд, был вынужден жениться до того, как ему исполнилось тридцать, а до него его отец, а до этого — его дед... Более пятисот лет кронпринцы Эльбии, крошечной европейской страны, даже меньше Лихтенштейна, послушно следовали законам преемственности. Теперь настала очередь Джейкоба, и это при том, что он смотрел на перспективу политического брака как на средневековое идиотство, как на западню, которой намеревался каким-то образом избежать. Но время пришло, и, похоже, у него нет выхода, который не стоил бы ему наследства.
— Он стоит на своем, Томас, — пробормотал Джейкоб, до боли сжимая начищенные медные поручни. Он наклонился над бортом и стал смотреть, как белопенные волны облизывают яхту. — Говорит, у меня была масса времени, чтобы выбрать подходящую жену. А это... — он махнул рукой туда, где плавал скомканный листок бумаги, — это новый список девиц, каждую из которых отец считает достойной претенденткой на роль королевы Эльбии.
— Вы знали, что этот день придет. Ничего неожиданного здесь нет.
— Да. Но раньше всегда казалось, что до него еще так далеко...
— Как единственный наследник престола Эльбии вы должны в свою очередь произвести на свет наследника, — негромко сказал Томас. — Если род Остерандов прервется... то ваша страна развалится. — Томас, этот истый англичанин, тем не менее всегда стоял на страже интересов Эльбии, родины своего работодателя.
