Одинокий патрульный вездеход медленно плыл на воздушной подушке вдоль карьерной балки. Если бы кто-то видел его со стороны, ему могло показаться, что вездеход дымится. Но это просто выдувались из-под балахона густые клубы мелкого песка — оранжевого, как вся почва на этой планете.
Внизу в карьере копошились роботы-рудокопы, похожие сверху на больших стальных муравьев. Уже час, как солнце закатилось за барханы, и лишь справа над горизонтом светил маленький далекий Денеб, раскладывая по песку прямые и ровные тени. Ночной темноты на этой планете не существовало.
За рулем вездехода сидел Дайбо — здоровенный накачанный парень, успевший отслужить семь лет и поучаствовать в настоящих сражениях, прежде чем его перевели на эту заставу. Его рыжеволосый спутник Томаш был на голову ниже, худой и совсем еще юный — первогодка с нашивкой курсанта на плече. Дайбо предпочел бы другого напарника, но раз выпало сегодня патрулировать с курсантом, придется коротать время с салагой.
— Короче, — размеренно продолжал Дайбо свою историю, — я на это не согласился. Послал к черту с его процентами. И тогда он взял ту нашу расписку и отнес прямиком в налоговый департамент. Представляешь? А на меня подал в суд. И отсудил себе всю заправочную станцию — и бар, и магазин, и даже пристройку, где я жил.
— Родной брат? — потрясенно уточнил Томаш, потому что сказать тут было нечего.
— Родной, — кивнул Дайбо, — какой же еще.
— А мать с отцом что сказали?
— Не… — Дайбо покачал головой. — С матерью мы оба не разговариваем уже много лет. А отца никогда не видели. Мать говорила, что он мразь.
— И что, брат теперь владеет твоей заправкой?
Дайбо мрачно усмехнулся.
— Нету той заправки больше, сгорела.
— Это его господь наказал, — удовлетворенно произнес Томаш.
— Угу, — кивнул Дайбо, — сразу, как он туда переселился, в ту же ночь загорелась. Все сгорело. Брата с ожогами увезли в больницу.
— Жив остался?
— Понятия не имею. Я сразу в военкомат, и в десантники. Все равно ни жилья, ни денег, а оклад хороший. И в суд не вызовут, если что. Не люблю я суды. — Дайбо покосился на Томаша. — Ты на радары-то смотреть не забывай, салага. Враг близко.
— Да ладно тебе, слежу я, — отмахнулся Томаш. — Откуда тут враг, его сроду не было на этой планете.
Дайбо резко нажал на тормоз, повернулся к Томашу и рявкнул:
— Я сказал следить за радарами! А ну ответил по уставу, салага!
Томаш обиделся, но отчеканил:
— Есть следить за радарами, товарищ командир экипажа старший рядовой Дайбо!
На слове «рядовой» он сделал особое ударение. Дайбо скрипнул зубами, но промолчал — Томаш был хоть и салага, хоть и первогодка, но после училища. А значит — через пару лет уже дослужится до сержанта.
Некоторое время они ехали молча. За стеклом кабины тянулись бесконечные оранжевые барханы. Казалось, здесь никогда не ступала нога ни человека, ни робота.
— А вот я с детства звездолетчиком хотел стать, — вдруг начал Томаш. — Только мне родители денег на колледж не дали, потому что ферма куплена в кредит на три поколения, и нас семеро детей. Прикинь, да? Тебя родили, чтобы ты пожизненно долг отдавал. Ну я сбежал из дома, и в десантное. Пока война идет, обучение бесплатно.
— Да война сто лет идет, — хмыкнул Дайбо. — И не кончится.
— Что значит, не кончится? — Томаш резко обернулся. — Победы не будет?
— Не… — зевнул Дайбо. — Не будет.
Томаш прищурился.
— А если я рапорт напишу господину полковнику, что Дайбо ведет подрывные разговоры и не верит в победу Метрополии?
— Пиши, — кивнул Дайбо. — Только это сам господин полковник и говорит.
— Врешь! — крикнул Томаш. — Не мог господин полковник такого сказать!
Дайбо снова усмехнулся.
— Салага ты, Томаш. Второй месяц в гарнизоне, а я — пятый год. Господин полковник много интересного говорит. Правильные вещи говорит.
— Например? — с вызовом спросил Томаш.
— Например, что война — это главная профессия человека, и поэтому война будет всегда. И пока рядом есть люди, будут и враги.
— Но когда-то войны не было! — возразил Томаш. — Пока в Галактическом парламенте не появились предатели со своим имперским переворотом!
Дайбо снова зевнул.
