Последние три дня филологесса А., пребывая в чОрных пучинах осенней депрессии, продуктивно занималась идиотизмом в ЖЖурнале lizzik.
Поводом послужили две ни в чем не повинные фотографии, на основании которых у нас сочинилась очень печальная история.
Все началось с того, что Фидельчег всю жизнь любил космонавтов, и те, как правило, отвечали ему взаимностью. Особенно Белка и Стрелка, с которыми он познакомился в Звездном городке во время первого визита в Советский Союз.
И потому, увидав среди делегатов хренадцатого съезда первую советскую женщину-космонавта Валентину Терешкову, Фидельчег ужасно обрадовался.
Он даже перестал обстреливать жеваной бумагой сидевшего неподалеку Муаммара Каддафи, который ни хрена не понимал по-русски и от скуки рисовал в блокноте верблюдов.
(здесь lizzik вдохновилась чОрной депрессией филологессы А. и Муаммаром Каддафи, рисующим верблюдов)
Остаток заседания Фидельчег лихорадочно причесывал бороду и полировал звезду Героя носовым платком, взятым напрокат из карманов ничего не подозревавшей польской делегации.
В перерыве он набрался смелости и попросил у Терешковой автограф:
Первая в мире женщина-космонавт была слишком хорошо воспитана, чтобы переспрашивать у этого странного бородатого типа, кто он, собсно, такой. Вместо этого она решила положиться на женскую интуицию и написала в фидельском блокноте: "Дорогому товарищу Хомейни с коммунистическим приветом, Валя".
А потом еще медальку с кинтеля открутила. И прикрутила Раульчегу. Ни за что ни про что:
«И когда только успела? А еще первая в мире женщина-космонавт!» - мрачно размышлял Фидельчег, ковыряя пальцем дырку, образовавшуюся в кителе на месте медальки («Пять лет без венерических болезней в боевой обстановке»). На соседнем ряду Муаммар Каддафи рисовал в блокноте унылый африканский ландшафт. На спине у ливийского лидера красовалась корявая надпись «У кого нет коня – все садитесь на меня», выполненная шкодливой рукой вождя кубинской революции в технике мелом по пиджаку.
«И причем тут Хомейни? – страдал Фидельчег, от нечего делать вырезая на подлокотнике депутатского кресла букву зю. – Он вообще не из соцлагеря, и вовсе я на него не похож. У меня и чалмы-то нет!»
С этой здравой мыслью он скосил глаза направо, туда, где Валентина Терешкова, первая в мире женщина-космонавт, непринужденно щебетала о чем-то со вторым секретарем ЦК Компартии Кубы товарищем Раульчегом штоп его Кастро. На лацкане раульского пиджака красовалась свежескоммунизденная у Фидельчега медаль.
«Ладно, сволочь. – мстительно думал Фидельчег. – Домой приедем – все припомню…»
Что касается Терешковой, на самом деле ею двигали самые светлые побуждения.
Ведь у Фидельчега было целых две звездочки, а у Раульчега ни одной. И Валентина Владимировна, как первая в мире женщина-космонавт, не могла смириться с такой несправедливостью. Тем более что в противном случае Раульчег остался бы вовсе без медалек, а Фидельчегу, наоборот, пришлось бы возить парадный мундир на тележке.
Но Фидельчег этого не знал и ужасно расстроился. Особенно когда увидал, как в перерыве между заседаниями Валентина Владимировна со словами «У кого это, интересно, ума хватило» стирает с пиджака Муаммара Каддафи высокохудожественное граффити.
«Ахтак! - подумал Фидельчег. – Ахвотвыкак!» И решил всем назло стать хорошим. Даже кнопки с кресел египетской делегации смахнул. Даже веревочки в проходах к трибуне отвязал. Даже Раульчегу подзатыльник не отвесил, а только плюнул за шиворот жеваной ириской. И остаток заседания сидел смирно, старательно конспектируя речи выступавших.
Но первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова этой разительной перемены не заметила, а напротив, понеслась с причитаниями отстирывать раульчегов пиджак. Да еще, пробегая мимо Фидельчега, сказала: «Здравствуйте, товарищ Ганди».
Тогда Фидельчег обиделся окончательно и решил вечером на банкет не идти. И не пошел. Вместо этого он вернулся в гостиничный номер и написал Валентине Терешковой большое прочувствованное письмо.
