Вечный бой

Модьун слушал и не верил своим ушам. Оратор закончил свой доклад, проливавший новый свет на историю человечества, и попросил задавать вопросы.

Прозвучало несколько совершенно необдуманных высказываний; люди, казалось, еще не вполне осознали всю важность сообщенной им информации. Модьун обратился к лектору тоном небрежного превосходства, и, тем не менее, его выслушали со вниманием.

— Вы уверены, что не пересказываете древние мифологические сюжеты? — спросил он.

Ответ прозвучал достаточно осторожно:

— Конечно, мы не можем быть вполне уверены, но думаем, что нет.

— Что касается наших древних прародителей, то картина, которую вы нарисовали, не внушает мне доверия, — настаивал Модьун.

— Вначале мы тоже не могли поверить, — гласил ответ. — Но сложившаяся ситуация и значимость полученных деталей гарантируют достоверность.

— Тогда получается, что наши предки дрались, как звери, с избыточной жестокостью, и это наводит на мысль, что они были способны на настоящую физическую активность.

— Это самое несомненное из того, что мы открыли.

— И, как наши животные, они действительно ходили на собственных ногах и не нуждались в искусственных средствах компенсации своего веса?

— Совершенно верно, — согласился оратор.

— Представляю, как вытянутся лица тех, кто ранее заблуждался относительно этого вопроса, — сказал Модьун с язвительной усмешкой.

На многих лицах появились легкие улыбки, выражающие согласие.

— Представляю себе, — продолжал Модьун, — как они зачинали и рожали собственных детей.

— О да, — ответил докладчик. — В процессе спаривания женщину оплодотворяли, и она рожала по истечении периода беременности.

Все присутствующие вздрогнули, представив себе подробности этого процесса.

— Отвратительно, — пробормотала женщина.

— Боюсь, что такое начало трудно принять на веру, — сказал другой человек. — Наверняка следующее, что вы расскажете нам, будет утверждение, будто они сами ели пищу.

— Точно, — согласился докладчик. — Пища проходила по пищеварительному тракту. Происходило индивидуальное персональное пищеварение, а отходы отводились в резервуар для удобрений.

Было задано еще несколько вопросов, но присутствующие уже охладели к теме; докладчик — Дода — ощущал это через открытые усилители мысленного канала, посредством которых он был соединен с «аудиторией». Видя, что Модьун — один из тех, Кто еще не прервал контакт, Дода обратился к нему с частной мыслью:

— Я думаю, что по некоторым причинам вас эти открытия заинтересуют больше, нежели других.

Модьуну стало смешно.

— У меня есть тело длиной два фута и голова диаметром четырнадцать дюймов. Что меня может интересовать в древних, с их восемью футами мускулов и костей, которые могли самостоятельно поддерживать голову? Я понимаю: вы имеете в виду, что я поступлю как ученый — вырасту до этого размера.

— В наших предках скорее было футов шесть.

— Да, но вы сказали, что их головы были меньше.

— Возможно, — в голосе Доды звучало чуть ли не отчаяние. — Если какая-то женщина согласилась бы достичь нужного роста, то для вас это был бы интереснейший эксперимент.

К Модьуну мгновенно вернулся весь его сарказм.

— Этого никогда не произойдет. Наши женщины намного изящнее, — насмешливо парировал он.

— Почему бы не провести эксперимент на вас?

— Потому что я не экспериментатор. Пройдет год, пока тело приобретет нужные размеры, потом, наверное, два года займет эксперимент, и еще год, чтобы снова стать человеком. Кто-то должен наблюдать…

Потом Модьун продолжал с насмешкой:

— Четыре года! Когда я хочу погубить чью-то репутацию, я руководствуюсь здравым смыслом. Позже я свяжусь с вами.

— Не говорите «нет» прямо сейчас, — настаивал Дода. — Помните, именно вы сказали: кто-то должен время от времени выходить за барьер и смотреть, что происходит там, снаружи.

— Я пошутил, — резко ответил Модьун.

— Тем не менее это сказали именно вы. И вы так думаете.

Это была чистая правда.

«Оказывается, кто-нибудь, преследуя собственные цели, всегда подслушивает даже случайные мысли и дает им свою оценку…» — уныло подумал Модьун.

Несомненно, Дода уже выбрал его для эксперимента, поскольку Модьун сделал замечания, которые тому не удалось проигнорировать. Внезапно Модьун задумчиво проговорил: