Мужчина с явно военной выправкой стоял у окна не очень богато обставленной комнаты и нетерпеливо постукивал пальцами по подоконнику. Внезапно он резко развернулся к сидящему за столом собеседнику, который что-то записывал в блокнот.
— Сашка, ты уверен?! Ты действительно все обдумал?!
— Ты же знаешь, что я всегда все обдумываю. Тем более в таком важном вопросе.
Мужчина у окна вновь стукнул по подоконнику.
— Но усыновление!!! С твоей-то работой!
— Я уже подал все документы, а до этого получил разрешение у начальства.
— Да ты посмотри на свою конуру!
— Раньше мне ни к чему было заниматься обстановкой.
— Не понимаю я тебя. — Чувствовалось, что мужчина сдался и теперь просто пытается разобраться.
— Я сам не понимаю, — признался Александр. — Но я никак не могу забыть глаза того мальчишки… Скажи, сколько людей из благополучных семей, не говоря уже о людях с улицы, способны забыть о себе и защищать друзей даже при угрозе собственной жизни?
— Ну…
— Вот то-то. Он заслуживает лучшего, и я сделаю все возможное, чтобы этот мальчик стал счастлив.
— Ну смотри, тебе с ним возиться. А то давай подыщем ему подходящую семью…
— Я сказал: нет.
В дверь позвонили. Александр Петрович вскинулся… Кого это несет? Никто вроде бы не должен прийти…
Он открыл дверь. В квартиру вошел человек с небольшим портфелем.
— Юрка, ты как тут? — Мужчина отошел от окна.
— Привет, Виктор, — протянул вошедший руку. — А тебя каким ветром сюда занесло?
— Да вот, пытаюсь отговорить это чудо… Но похоже, уже поздно. Ты же знаешь Александра — упертый, как баран.
Юрий сел за стол, достал из портфеля бумаги и вручил их Александру Петровичу.
— Это передали из больницы, — сказал он со вздохом. — Извини…
Александр Петрович быстро пробежал взглядом бумаги… Выронил листы…
— Господи… это точно?
— В таких случаях положено делать повторное обследование, но… Извини, Саш, но не думаю, что это ошибка.
Виктор поднял выпавшие листы и тоже просмотрел. Выругался.
— Рак?
— Костного мозга.
— Шансы?
Юрий покачал головой:
— Слишком поздно. Болезнь, похоже, развивалась уже давно, и сейчас… — Он махнул рукой.
— И сколько ему осталось? — хрипло поинтересовался Александр Петрович.
