Современники недооценивали Лескова, называли его анекдотистом, фокусником слова. Они видели только то, в чем он был оригинален по сравнению с другими. Ни у Толстого, ни у Достоевского нет серьезных высказываний об этом писателе. Написал он колоссально много. Это не только графомания - это талант. Лесков - создатель эпического жанра. Он очень силен как писатель-эпик.Горький один из первых понял Лескова. Он сетовал на то, что Лесковым не занимаются, он называл его «волшебником слова». Горький искал себя всю жизнь в полемике с большой литературой: трилогия «Детство», «В людях», «Мои университеты» полемична. Детство другое (у Горького была только бабушка-поэт), отрочества нет, университета тоже нет. Молодая личность черпает знания и воззрения вне университета. Горький такой же невежда, как и Лесков, хотя Лесков более образован. Для Горького в Лескове многое открылось. Если у Достоевского все держится на остроте сюжета, психологии, катаклизмах, у Толстого - на чувстве внутреннего спокойствия (когда оно нарушается, в душе героев не мир, а война), то у Лескова все держится на слове. Когда Горький писал «Город желтого дьявола», он понял, что ему не хватало слова, что главное в литературном искусстве - искусство слова, а Лесков - «Колумб слова». И. Северянин называл Лескова «прозеванным гением». Беллетристика 60-80-х годов, окружавшая Лескова 60-е годы XIX века, время, когда Лесков начал свою литературную деятельность, не располагало к художественному творчеству. Процветают вульгарный материализм: Писарев («Разрушение эстетики»), Чернышевский («Эстетические отношения искусства к действительности»), Молешотт; практицизм: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта» («Отцы и дети» Тургенева). Нужна не литература, а нечто другое. Еще в 40-е годы появляются физиологические очерки. Они были слишком фотографичны, не удовлетворяли новое время («Лоточница», «Извозчик»). Это не литература, а физиология. Течение это в литературе получило название «натуральная школа». Физиологические очерки писали В.И. Даль, М.Ю. Лермонтов, В.Ф. Одоевский, И.А. Гончаров и др. В 60-е гг. появляется другой тип очерка, где на первое место выходит социальная проблематика. В этом жанре пишут А.И. Левитов, Н.В. Успенский, Н.Г. Помяловский, Ф.М. Решетников, М.А. Воронов. Все они - бывшие семинаристы. Они принесли другие сюжеты, другой язык. Для Лескова они важны как языкотворцы и как личности. Эти писатели стоят в одном ряду с Лесковым по манере письма и реакции на русскую жизнь. Ведь судьбу трудно отделить от творчества, где-то эти миры пересекаются. Н. Успенский - типичный разночинец. Это фигура драматическая, как и все разночинцы. Он не закончил семинарию, убежал оттуда.60-е гг. - эпоха реформ. Обещано много прекрасных свобод: освобождение крестьян, сокращение воинской службы, новый университетский устав, развитие промышленности. Н. Успенский описал это «блестящее» будущее. В очерках «Сельская аптека», «Деревенская газета», «Вечер», «Обоз», «Бобыль» крестьяне показаны как пьяницы, идиоты, бездельники. Реакцией на произведения Успенского стала статья Н.Г. Чернышевского «Не начало ли перемены? », где он пишет о том, что до сих пор показывали угнетенного мужика, а здесь он не страдающий, а забулдыга. Когда-то Герцен писал, что мужик в кабак идет потому, что там он барин. Успенский возражает: его туда тянет, потому что он свинья. Русский мужик не страстотерпец, а «пьяная рожа». Успенский беспощаден в изображении русского крестьянства, оно у него не вызывает сострадания. Чернышевский видел в этом начало анализа, ответ на вопрос, что же такое деревня. Лев Толстой приглашал Успенского в яснополянскую школу - «на какую-то дурацкую графскую затею », по словам последнего. Н. Успенский работал в яснополянской школе учителем, но рассорился с Толстым. Потом поехал в Спасское к Тургеневу - и с ним рассорился. «Нас господа теперь не обманут. Теперь мы люди свободные». Его судьба трагична. К.И. Чуковский в книге «Жизнь и творчество Николая Успенского» пишет, что этому человеку свойственно было не только писать: он и драматург, и актер, и кукольник. Успенский писал на рынке театральные пьесы, тут же изображал их и пропивал плату. Он бродяжничал, играл на гармонике, рассказывал в трактирах за деньги биографии знаменитых русских писателей. Зарезался на глазах купца - перерезал себе горло перочинным ножом близ Смоленского рынка в Москве.
