Кто виновники и когда ответят?
Вместо вступления
Жестокое, безжалостное время… Такими останутся 90-е годы двадцатого века в памяти тех, кто их пережил. Резко обесценилась жизнь человеческая. Убийства перестали быть чем-то чрезвычайным, превратившись чуть ли не в обыденное дело. И в способ захвата собственности, в грань политической борьбы…
Это не кончилось до сих пор: даже по официальной статистике число убийств в нашей стране за последние годы не сокращается, а растет. Начиналась же скорбная волна в сумрачные и не по-летнему холодные дни 1991 года, когда произошел роковой перелом в нашей стране. Словно зловещий пролог ко всему, что нас впереди ожидало, мелькнули среди бурного ликования победителей краткие сообщения трагического свойства.
Нет, я говорю не о троих «борцах за демократию», удостоенных официозной роли ритуальных жертв и посмертного (парадоксально!) звания Героев Советского Союза — страны, против которой, собственно, они боролись. Шум, поднятый вокруг случайной, но очень кстати пришедшейся гибели этих парней, не оставлял сомнений в его назначении.
Но вот другие три смерти, будто око за око и зуб за зуб. Все три — окруженные тайной.
Покончил с собой Маршал Советского Союза Ахромеев. Или его убили? Мало того, потом тело выкопали из могилы и надругались над ним.
Застрелился советский министр внутренних дел Пуго. Или его застрелили?
Выбросился из окна управляющий делами ЦК КПСС Кручина. Или выбросили его?
Проходит совсем немного времени — и кончает с собой известная всей стране женщина, фронтовая медсестра и знаменитый советский поэт Юлия Друнина. Что толкнуло ее на это? И нет ли здесь связи с тем, что в «демократической» прессе второй раз убивали в это время погибших на великой войне прославленных героев, в том числе юную и бесстрашную Зою Космодемьянскую? Поистине кощунству нет предела…
Все эти и многие другие последовавшие затем трагедии я называю убийствами при отягчающих обстоятельствах. Существует такое юридическое определение. Но, кроме юридического, есть во всем, о чем я рассказываю в этой книге, и безусловный нравственный смысл. То есть речь идет о преступлениях не только против права, но и против нравственности.
Едва ли не самой потрясающей из историй, которыми мне как журналисту довелось заниматься, стала судьба старого советского солдата Тимеряна Зинатова. Защитник Брестской крепости и Советской страны в 1941-м, он после разрушения СССР приехал на место прежних боев и лег под поезд — в знак протеста против политики Ельцина. Видимо, надеялся, что гибелью своей привлечет внимание страны и поможет ей образумиться. Увы…
За минувшие после 1991 года шестнадцать с лишним лет я прошел по следам целого ряда убийств и самоубийств, нередко окутанных тайной, рассказал о разных жертвах нового Смутного времени. Есть среди них такие, которые, в силу определенных причин, получили широкую известность, — например, молодой журналист Дмитрий Холодов или та же Юлия Друнина. Есть (их гораздо больше!) оставшиеся мало кому известными.
За время так называемых реформ Россия теряла ежегодно почти по миллиону человек. Это — статистика. Она безлична. Однако у каждого ушедшего нашего соотечественника было свое лицо, была своя биография и судьба. Обо всех безвременно и насильственно покинувших этот свет можно сказать, что их убило время, убила нынешняя жизнь. Но есть и конкретные виновники каждой смерти.
Кто же они, эти виновники, остающиеся безнаказанными? Когда ответят за содеянное? И ответят ли?
Хочется верить, что ответят обязательно. В конце концов, есть высший суд — он, как сказал поэт, недоступен звону злата. Так пусть на неотвратимом суде, желательно и на земном, который рано или поздно должен состояться, среди других свидетельств совершенных преступлений будут представлены расследования и рассказы, собранные в этой книге.
