Пятница, 13-е. 8-30. Шангрила
Настойчиво зазвонил телефон. Мак перестал писать, закрыл ежедневник и положил его в ящик стола. С самого утра его не покидало чувство беспокойства. Возникло ощущение, что телефонный разговор снимет эту непонятно откуда взявшуюся тревогу.
Он поднял трубку.
– Слушаю.
– Мак, это Авери Марш, администратор Общественного госпиталя милосердия в Нью-Йорке. Извини за ранний звонок. Может быть, я сгущаю краски, но ты – моя последняя надежда.
– В чем дело, Авери?
– Мы не можем вывести пациентку из комы. Молодая, красивая женщина, ей еще жить да жить, а она умирает. Вернуть ее к жизни может только чудо, а ты, я слышал, умеешь творить чудеса. Ну так как, поможешь?
Мак защелкал по клавиатуре, просматривая свой компьютерный банк данных, где хранились имена людей, помощью которых можно воспользоваться в экстренной ситуации. На первый взгляд, в штате госпиталя не было подходящего человека.
– Как ее зовут? – спросил Мак, ломая голову над возникшей проблемой.
– Карен Миллер.
Мак облегченно вздохнул. Ангел-спаситель для Карен найден.
– Николай Шандор все еще работает у вас?
– Нико? Конечно. Сейчас он научный сотрудник исследовательского отдела. И все такой же дамский угодник, каким был шесть лет назад, когда появился у нас. Но я не думаю, что Нико сможет чем-то помочь. После смерти сестры он отказался работать непосредственно с пациентами.
– Значит, по-прежнему дамский угодник? – рассмеялся Мак. – Ладно, я сам поговорю с Нико. По-моему, он как раз то, что нужно вашей пациентке.
Внезапно Линкольн Макаллистер почувствовал, что какие-то новые силы пробуждаются к жизни и приходят в действие. Он улыбнулся фотографии Нико на экране монитора. Да, Карен Миллер нужен стимул для борьбы за жизнь, а значит, пора доктору Шандору выйти из забвения.
Цыган – прекрасный стимул для женщины. Святой грешник. Опасность и страсть.
Пятница, 13-е. 10–00.
Общественный госпиталь милосердия
Карен снился тот же сон.
Окутанная густым вечерним туманом, женщина стояла в поросшем вереском торфянике и ждала. Он придет, как и обещал. От его объятий часто забьется сердце. Все страхи и сомнения уйдут прочь, когда вдвоем на белом скакуне они скроются в ночи. Раньше ее возлюбленный всегда приходил.
На этот раз он сильно запаздывал. Становилось холодно, и она начала беспокоиться. Что, если он передумал? Возвращаться ей было некуда. Все мосты сожжены: она убежала от мужчины, которому была обещана, и тот готов убить ее за это.
Озираясь по сторонам, она еще острее почувствовала, что пути назад у нее нет. Что делать, если ее возлюбленный не придет? Куда идти? Нет, черноглазый цыган не оставит ее. Он поклялся, что с ней ничего не случится. Кто станет искать ее в цыганском таборе? Всем известно: ни одна порядочная женщина не станет якшаться с подобным отребьем.
С возрастающим отчаянием она терла замерзшие руки. Смирившись с серостью существования, она и не мечтала о любви. Но тот день, когда он постучался с черного хода – черноглазый цыган с треугольником вьющихся волос в вырезе распахнутой рубашки, – изменил всю ее жизнь.
Молодая женщина ждала.
На торфяник опускался туман. Земля хлюпала под ногами, влажные волосы поблескивали в неверном свете звезд. Все труднее и труднее было вглядываться вдаль сквозь плотную завесу тумана. Серая пелена поглощала все звуки. Уже давно прошел час их свидания, а она все ждала.
Он придет.
Он должен прийти.
Но он так и не пришел.
Лежащая на больничной кровати женщина вздохнула. Она не знала, где кончалась реальность и начинались ее сны. Но и сны, и реальность были пронизаны одиночеством. Она чувствовала себя одновременно и самой собой и женщиной из снов. Им обеим было страшно.
Доктор Николай Шандор стоял в дверном проеме палаты отделения интенсивной терапии и рассматривал свою новую пациентку.
Даже в теперешнем состоянии она была очаровательна. Платиновые волосы и белая кожа делали ее похожей на снежную королеву из детской сказки. Ей бы в пушистой шубке, с горящими глазами и развевающимися по ветру волосами мчаться в санях по замерзшему озеру, а вместо этого Карен Миллер лежит без движения, безразличная ко всему.
