Сунь Ят-сен

Солнце встает здесь рано. Оно шлет свои яркие лучи и возвещает всей Поднебесной, что настал день. И ночь уходит все дальше и дальше на север и запад, в далекие степи и полупустыни. Солнечные блики взбираются все выше по ступеням зеленеющих холмов и гор. Тут нет ни клочка пустующей земли. Все тщательно обработано: и равнины, и долины рек, и горные склоны. Но земли все равно мало. Если поровну разделить ее между всеми обитателями этих южных мест, то каждому достанется всего-навсего по полторы тысячи квадратных метров — не поле, а огород. В среднем на одно крестьянское хозяйство, а значит и на целую семью, здесь не приходится даже по одному гектару. Но и эти жалкие лоскутки земли принадлежат, как правило, помещикам, а не крестьянам. А помещику надо платить за землю рисом, плодами, трудом. Как же жить крестьянину?

Земля никогда не отдыхает. Не знает отдыха и земледелец. Из года в год, из поколения в поколение, из столетия в столетие земля должна родить, а крестьянин — непрерывно трудиться, не разгибая спины, чтобы его семья хоть как-нибудь могла существовать. Крестьянин лелеет клочок земли, политый его потом, удобряет, обильно орошает. Единственный помощник земледельца — щедрая южная природа. Здесь почти неизвестна зима. Летом, с июня по сентябрь, жарко и влажно — много дождей. Сеют главным образом рис.

Деревни и деревушки лепятся плотно друг возле друга. Нет ни выгона, ни лужка, ни выпаса: все под посевами. Крестьянские дома — настоящие лачуги из серого кирпича, глины, тростника, тесные, низкие, темные; почти нет двора, для несложного домового хозяйства есть закуток — довольно! Густо стоят крестьянские лачуги на клочках земли между рукавами и протоками дельты Жемчужной реки, куда сливают свои воды более двадцати рек, стекающих с гор на севере, западе, востоке Гуандуна. И среди таких же ручьев, недалеко от берега моря, и совсем близко от косы, на которой расположилась португальская колония Макао, находится небольшая деревушка Цуйхэн, каких тысячи в этих местах. Запомним это название.

Юг Китая начал заселяться более двух тысяч лет назад. Здесь было сколько угодно свободной земли. А позднее, в четвертом веке нашей эры, туда бежали с Севера, спасаясь от нашествий полудиких кочевников, жители многих городов и сел. Бежали сюда тысячи семейств бедняков, укрываясь от помещиков. Бродили по горным дорогам беглые рабы. Так Юг стал очагом крестьянской вольницы. И долгие столетия был он краем непокорным, мятежным, родиной смелых народных предводителей, вождей великих восстаний.

И еще об одном следует помнить: Юг Китая — ворота во внешний мир. Через эти ворота вторглись первые пришельцы из западных стран. И Юг первым вступил с ними в бой. «Кантонская оборона» в тридцатых и сороковых годах девятнадцатого века прославила жителей Кантона (Гуанчжоу) и всей округи.

Не в первый раз взялись тогда кантонцы за оружие. На всем Юге не утихали народные восстания. Гуандун восставал против маньчжурских завоевателей еще в 1648 году. Восемь месяцев кантонцы выдерживали осаду маньчжуров, и только с помощью предателей удалось насильникам прорваться в город. Более ста тысяч патриотов пало тогда в боях. Были разгромлены и другие гуандунские города. Но борьба не прекратилась, мужество народа не угасло.

О кантонцах в одной тогдашней хронике говорится: «Никого не боятся». Кантонцы были бесстрашными патриотами. Вся округа знала об их смелой борьбе с врагами китайского народа — внутренними и внешними. Знали об этом и в деревне Цуйхэн, от которой до Кантона менее двухсот километров.

Мятежным духом был пропитан здесь, казалось, самый воздух. На гуандунской земле родился в 1814 году Хун Сю-цюань — «Хун, талантливый во всем», — ставший впоследствии вождем революционной войны тайпинов. Четырнадцать лет гремела она на китайской земле и оставила по себе глубокий след в памяти народа. Тайпины создали первое в истории Китая крестьянское государство, существовавшее до 1864 года. Отголоски этой борьбы еще долго проносились над страной, особенно над Югом. Гуандун был одной из тайпинских баз.