Абалио показалось, что один из прохожих к нему приглядывается. Глазки быстренькие, хитрые, нос острый, тонкие усики. Такие пронырливые типы чаще всего встречаются в государственных учреждениях. За угодливость и услужливость их и держат. Ценят, правда, невысоко, но деньги платят. А уж эти рады стараться. Любой приказ, любое распоряжение бросаются выполнять с бешеным рвением.
Абалио поглубже надвинул шляпу, привалился плечом к холодной каменной стене. На лицо напустил безразличие и скуку. Но что толку? Кто поверит в пресыщенную мину, если стоишь под моросящим дождем в унизительной неподвижной очереди?
Еще месяц назад Абалио и не подумал бы притворяться, корчить из себя довольного. Зачем, если каждому ясно: довольных в этих очередях нет и быть не может. Не слишком это большое удовольствие — выстаивать неделями и месяцами в ожидании работы… Да, месяц назад Абалио держался бы независимо, а может, и вызывающе. Но сейчас… Слухи последних недель заставляли вести себя осторожно. Странные, пугающие слухи. О том, что на безработных начались облавы. Что хватают прямо на улицах и, не спрашивая согласия, партиями отсылают трудиться на далекие малообжитые планеты. Вот гуманное решение проблемы! Забросить людей неизвестно куда, выжать из них все соки и затем списать как ненужный хлам. Даже если впоследствии сочтут возможным доставить тебя оттуда назад, домой, кому ты будешь нужен полутруп, полуинвалид и уж наверняка снова нищий?
Абалио покосился на незнакомца: не уходил; топорща усики, сверлил его, именно его одного из всей очереди, юркими мышиными глазенками. И чего прицепился?
А выряжен не как госслужащий. Те сами одеты чуть лучше безработных. У «мышастого» же — претензия на респектабельность. Дорогое пальто, хотя все равно болтается на его худых плечах, будто на вешалке. Есть люди, на которых даже самая шикарная одежда сидит как на пугале. Но и шляпа, и черные кожаные перчатки, и ботинки — все из лучших магазинов, новенькое. Пожалуй, самое несвежее в его внешности — лицо. Бледное, морщинистое, усталое. А в остальном — денди, да и только.
Крадучись, оглядываясь по сторонам и как бы пританцовывая, «мышастый» начал к Абалио приближаться. Подошел, придвинулся почти вплотную. Соседи по очереди справа и слева задвигались, расступились. Видно, опасались того же, чего и Абалио: как бы тип не оказался поставщиком рабочей силы для освоения дальних галактик. Абалио остался с ним один на один. Тип, не спуская с Абалио глаз, притронулся пальцами правой руки к тулье серой шляпы и сипловато, вполголоса осведомился:
— Абалио Костиньо, если не ошибаюсь?
Абалио захотелось вжаться, втиснуться в холодную каменную стену, исчезнуть из-под сверлящего взгляда этого человека… Секунду он еще уповал на то, что перед ним не посторонний — откуда постороннему знать его имя? Возможно, была какая-то случайная встреча в одной из таких же вот очередей, давняя встреча, о которой Абалио запамятовал… Однако мужчина продолжал свою речь, и бесстрастные его слова не оставляли спасительной лазейки для избавления от кошмара.
— Не пытайтесь меня вспомнить. Мы незнакомы с вами…
Абалио почувствовал, что остатки сил покидают его. В голове закружились отрывочные мысли. Помощи ждать неоткуда. Дома Эстелла и малыш… Если бы хоть как-то дать им знать…
И все же он постарался держаться твердо:
— Да, я Абалио Костиньо.
Незнакомец доверительно наклонился к нему:
— Могу предложить хорошую работу.
— Нет-нет, — энергично замотал головой Абалио. — Я не хочу…
А краем глаза подмечал: те, кто прежде стоял в очереди рядом с ним, отступали все дальше и дальше.
— Здесь для вас работы не будет, — еле слышно возразил «мышастый». — Уверяю вас, я отвечаю за свои слова. У меня очень хорошее предложение. — Приглашая следовать за собой, он бесцеремонно потянул Абалио за рукав. — Выгодное предложение.
Абалио вырвал руку и при этом больно ударился локтем о стену. Сердце его гулко колотилось.
— Я хочу, чтоб вы говорили здесь, — срывающимся голосом потребовал он.
«Мышастый» отступил на шаг, сожалеюще склонил голову набок и повторил:
