В тесной комнате с низким потолком гаснет свет.
Усталый светильник в углу выключается охотно, будто только об этом и мечтал. Темнота превращает и без того неуютное сырое помещение в настоящую тюремную камеру.
Теперь единственный источник освещения – вспыхнувшие проекторы амбивизора, очень компактного, почти переносного. Старенький аппарат стоит в центре комнаты на невысокой шаткой тумбе. Зрители, сидящие вокруг тумбы и проволочного куба, придвигаются поближе, соприкасаясь плечами.
В приемник проектора опускается поблескивающая хрусталем восьмигранная пластинка. Эта амбиграфическая карточка не просто стара или потрепана временем. При взгляде на нее кажется, что данный носитель информации нашли в мусоре и бережно склеили из нескольких частей. После реставрации изображение внутри амбивизора частенько пропадает, грешит дефектами и морщинами. Звука почти нет, из динамиков вырываются лишь хриплые обрывки фраз.
Титры и заглавная часть стереофильма восстановлению не подлежат. Поэтому воспроизведение начинается сразу с подвижной объемной картинки, на которой высокий светловолосый мужчина в белом халате что-то оживленно рассказывает кинооператору.
За спиной ведущего (молчаливые зрители воспринимают мужчину в халате именно так) – лаборатория. Причем отнюдь не декорация к художественному фильму, а самая настоящая. Позади светловолосого трудятся на своих рабочих местах самые обыкновенные горожане. Заряжают центрифуги россыпями пробирок, что-то изучают в микроскопы, возятся с подопытными морскими свинками и белыми мышками.
Мужчина вышагивает среди длинных верстаков с лабораторным оборудованием, что-то эмоционально рассказывая зрителям. Но те, наблюдая за старенькой записью затаив дыхание, слышат только отдельные звуки, изредка пробивающиеся в динамики амбивизора.
– …ерхность… флотилии зо… иод полураспа…
Фрагменты, куски, обрывки слов, старательно записанные и расшифрованные одним из зрителей, дарят откровение и надежду.
Светловолосый мужчина в халате движется через лабораторию. Но совсем скоро с помощью комбинированной съемки оказывается совсем в другом помещении – испытательном цехе. Здесь он идет вдоль верстаков, на которых сотрудники в темно-синих спецовках, касках и специальных защитных очках собирают прототипы разнообразного и необычного оборудования.
Ведущий останавливается возле нагромождения металлических пик, составленных пирамидой. Пирамида окутана проводами, будто елка – новогодней мишурой. Вместо ведущего в трехмерном пространстве амбивизора тут же возникает мультипликационная заставка.
Нарисованный человечек с равными интервалами втыкает в землю столбики, окружая себя кольцом. Затем, все с той же мультяшной поспешностью, человечек обтягивает штыри несколькими рядами тонкой светящейся нити. И уже в следующую секунду на получившийся забор со всех сторон начинают прыгать звери – злющие, зубастые, когтистые. Угодив на натянутую проволоку, они получают удар током (их рисованные тушки смешно подрагивают, и на долю секунды сквозь шкуры просвечивают схематические скелеты). С мохнатых морд катятся крупные слезы горя, и хищники убегают прочь…
Киножурналу, который смотрят несколько мужчин и женщин, очень много лет. Это заметно по фасону одежды ведущего. Это заметно по атмосфере передачи. Это заметно по лабораториям, попадающим в кадр.
Там, готовя первые прототипы, инженеры конструируют подвижные модели механических карпов, призванных услаждать взоры горожан своей неспешной грацией в волнах искусственных водоемов. Сбоку видны каркасы механических кошек, разработанных для присмотра за грудными младенцами. Детали животных сверкают новеньким хромом, процессоры только проходят настройку.
