Глава первая
Грехи общие — ничьи
Санкт-Петербург. 1910 год
Ограбление банка было назначено на двенадцать дня.
Банк «Новый Балтийский» находился на углу Каменноостровского и Большого проспектов, и налет на него был рассчитан прежде всего на внезапность и внешнюю обыденность.
Подельники Таббы распределились следующим образом. Сотник и Хохол сидели в крытой пролетке на Большом проспекте, откуда отлично просматривался подъезд к банку. Два других товарища — Ворон и Аслан — расположились также в пролетке, но уже на Каменноостровском — совсем рядом с входом в банк, чтобы при возникшей погоне можно было вовремя подрезать преследователей.
Когда на Доме с Башнями часы пробили двенадцать, из Архиерейской улицы не спеша выкатил пятиместный черный лимузин, в котором, кроме шофера, располагались четыре человека — трое мужчин и молодая дама. Дама сидела на заднем сиденье между двумя в высшей степени прилично одетыми господами — Китайцем и Жаком. Третий же господин — Беловольский, немолодой, с впалыми чахоточными щеками, — располагался рядом с шофером.
Сторожевые подельники, увидев автомобиль, напряглись, стали внимательно следить за происходящим.
Лимузин плавно подкатил ко входу в банк, два швейцара немедленно двинулись навстречу, помогая предупредительными жестами и подсказками верно найти подходящее место на стоянке.
Водитель подрулил прямо к главному входу и быстро покинул машину, чтобы помочь господам, а в особенности даме сойти на грязную и заснеженную мостовую.
Табба была в изящной меховой накидке, лицо ее закрывала плотная траурная кисея, под которой было почти невозможно разглядеть хотя бы какие-то особенности ее лица. Она была болезненно слаба, с двух сторон ее деликатно поддерживали Беловольский и Жак.
Оба были с усиками и при изящных бородках.
Швейцар при входе с почтением поклонился. Господа, не обратив на него никакого внимания, проследовали в просторный и гулкий вестибюль. Поднялись по ступенькам роскошной лестницы в операционный зал, и к ним навстречу заспешил вышколенный, по-бухгалтерски худощавый банковский клерк с небольшой планшеткой в руке.
— Милости просим. Чего изволите?
Жак быстрым взглядом оценил охрану банка — двух крепких полицейских, с вежливой улыбкой объяснил служащему:
— Госпоже необходимо обналичить ценные бумаги на серьезную сумму.
— Подобные операции производятся только по предварительному заказу, — ответил клерк.
— Такой заказ был.
— На чье имя?
— На имя госпожи Виолетты Мишиц.
Клерк открыл планшетку, просмотрел записи.
— Да, подобный заказ имеется. Напомните, пожалуйста, насколько сумма велика?
— Сумма велика. Миллион рублей.
— Все верно. Кто будет проводить операцию?
— Операцию буду проводить я, — с печальной усмешкой произнесла Табба.
— Паспорт при вас?
— Паспорт, векселя и прочие ценные бумаги — все при мне.
— Следуйте за мной, — чиновник мило улыбнулся и направился в сторону высокой дубовой двери в дальнем углу зала.
Вся компания двинулась следом за клерком.
Полицейские, находившиеся при входе, внимательно наблюдали за группой господ.
Клерк придержал шаг, объяснил:
— Со мной следует только госпожа. Господа же могут подождать в зале.
— Господин банкир, — просительно вмешался Беловольский, — сделайте исключение для мадам. Она вчера похоронила мужа, и состояние ее крайне тяжелое. В любой момент она способна потерять сознание.
Клерк в некотором замешательстве помялся, затем неуверенно попросил:
— Позвольте все-таки ваши бумаги.
Девушка, поддерживаемая Жаком, вялой рукой достала из саквояжа сложенные в солидную кожаную папку бумаги, протянула чиновнику. Он быстро и профессионально пролистал их, кивнул.
— Ну, хорошо, — вернул папку с бумагами обратно. — Но пройти с вами может только один господин. И находиться он должен за дверью расчетной комнаты.
— Благодарю. — Табба жестом велела Беловольскому и Китайцу остаться, а Жаку распорядилась: — Вы пройдете со мной, граф.
Клерк пропустил Таббу в комнату сам вошел следом, заперся изнутри. Расчетная комната была совсем небольшая и почти без мебели. В углу располагался объемный сейф, рядом с ним стол, два стула, на стене портрет императора.
