Для большинства женщин отпуск – единственное удовольствие, которое дает работа. Его ждут целый год, с упоением строя грандиозные планы, тщательно составляя маршруты путешествий, покупая наряды, которые должны потрясти воображение других отдыхающих, аборигенов или, по крайней мере, доставить наслаждение своей владелице.
В этом отношении Констанс Эллингтон резко отличалась от прочих представительниц прекрасной половины человечества, потому что прием солнечных ванн, романтические прогулки по пустынному берегу, любование – в одиночестве – лунной дорожкой, забеги по музеям и кросс по руинам, посещение местных достопримечательностей и гул испорченного кондиционера в номере надоедали ей примерно через пять-шесть дней. Потом начиналась скука, развеять которую не могли ни телевизор, ни книга, ни робкие попытки отчаявшихся ловеласов завязать нечто, подходящее под определение «курортный роман».
В результате к началу второй недели отпуска Констанс принималась считать оставшиеся дни, вспоминать о незаконченных делах и даже теряла аппетит. Море утомляло ее однообразием пейзажа, местная кухня вызывала раздражение, а плоские шуточки пляжных Тарзанов и голодный блеск в глазах завсегдатаев баров только укрепляли в убеждении, что отдыхающие являют собой наихудший образчик человеческой породы.
На этот раз страной ее паломничества стала Греция. В туристическом агентстве, куда Констанс заглянула за месяц до отпуска, ее убедили в том, что ехать лучше всего именно в июне, что для усвоения богатейшего культурного наследия требуется никак не меньше десяти дней, а неделя на пляжах Эгейского моря чудесным образом восстановит истраченные силы и придаст необходимый заряд бодрости. Поддавшись на сладкоголосые увещевания тощей сирены, кутавшей плечи в поблекшее кашне, Констанс покорно выложила денежки и обрекла себя на восемнадцатидневное расставание с туманным Альбионом.
Прилетев в Афины и поселившись в скромном отеле «Оскар», она совершила восхождение на Акрополь, постояла возле Парфенона и прогулялась по площади Синтагма. Вторая часть знакомства с Элладой включала в себя небольшой автобусный тур с посещением Фив, Мегары, Коринфа и морскую экскурсию на остров Кея. Но прежде ее ожидал, как обещалось в рекламном проспекте, «незабываемый отдых на чудных пляжах Халкидики».
В общем, лежа на резиновом матрасике и безуспешно пытаясь вникнуть в смысл того, о чем хотел рассказать ей и другим любитель античности Роберт Грейвс, Констанс чувствовала себя обманутой, одинокой и глубоко несчастной.
Упавшая на страницу тень заставила ее поднять голову.
– Извините, мисс, вы не скажете, который час?
Ей хватило беглого взгляда на загорелое, с неплохо развитой мускулатурой тело, чтобы понять – время может интересовать этого плейбоя в самую последнюю очередь. Ладно, придется показать искателю приключений, что на сей раз он ошибся в выборе жертвы.
Кристофер Маккормик аккуратно положил трубку телефона, вздохнул, посмотрел в окно, за которым моросил нудный, совсем не летний дождь и только после этого перевел взгляд на своего партнера по бизнесу Уильяма Паркера.
– Уолшэм? – спросил Паркер.
– Нет. – Маккормик еще раз вздохнул. – Старик считает ниже своего достоинства общаться с такими людьми, как мы. Звонил его секретарь Малкольм Кенвуд. По его словам, Уолшэм принял решение продать дом со всем, что там находится.
– Включая коллекции? – уточнил Паркер.
– Включая коллекции, – подтвердил Маккормик.
– Кто будет проводить оценку?
– Кенвуд сказал, что предварительная оценка уже проведена, они приглашали экспертов из двух агентств, лондонского и эдинбургского. Нам нужно выслать своих представителей, согласовать детали и провернуть всю операцию до середины июля.
– Похоже, Уолшэму срочно понадобились денежки.
– Думаю, дело не в старике, а в его дочери. Андреа Уолшэм собирается переехать в Штаты. По слухам, выходит замуж за какого-то актера из Голливуда. Парень не бедный, но заниматься поддержанием в порядке особняка девятнадцатого века ему ни к чему. В общем, дочка нажала на папочку, старик Уолшэм, похоже, махнул на все рукой, и теперь очередь за нами.
