Вечеринка закрутилась по-настоящему, когда Вилли Нельсон и Нефертити начали разливать выпивку. Я опрокинула в себя порцию, и в желудке немедленно разгорелся большой алкогольный костер; пламя обожгло мне грудь, его языки лизали горло. Вилли наклонился и прошептал, что Винни-Пух меня хочет. Офигеть! Мне нравится этот парень. Когда я смотрела, как Винни сходит с танцпола, бросая в мою сторону томные взгляды мишки Пуха, я вдруг поняла, что лечу. Размахивая руками, я поднималась все выше и выше. Скоро я очутилась на высоте тридцати тысяч футов и слегка продрогла. Я отщипнула краешек облака и обернула его вокруг плеч, соорудив подобие шали из кучевых облаков. В своем модном прикиде я озирала расстилавшийся внизу пейзаж — горные цепи, океанские просторы, крошечные города и…
«…особенно длинные очереди на бензоколонках. Конгрессмен Фрэнсис, ожидаете ли вы введения каких-либо срочных мер для спасения «Экссон»[1]?»
Утренний выпуск НГР[2] вломился в мое сознание, бесцеремонно напомнив: я не порхающая по танцулькам чародейка, я работаю на Капитолийском холме, и у меня всего двадцать минут, чтобы добраться до работы.
Ха! Если я не пила с Вилли Нельсоном и Нефертити, какого же черта у меня похмелье? Быстрый осмотр кухни освежил мою память. Точно, бутылка вина из магазина «Все по девяносто девять центов». Когда-то это казалось очень выгодной покупкой.
Итак, двадцать минут. Учитывая, что медитировать я собиралась полчаса, отложим это на потом. Равно как и пятнадцать минут упражнений для пресса, маникюр и новое слово из словаря. Я пообещала себе, что сделаю все потом, но знала, что лгу. На деле я приползу с работы очень поздно, слишком уставшая, чтобы заниматься чем-нибудь еще. Ну разве что попробую какую-нибудь текилу за девяносто девять центов.
Впрочем, для подобного цинизма еще слишком рано. Как говорил мой папа, утром возможно все.
Я никогда не была жаворонком.
Я взглянула на часы. Семнадцать минут, отсчет продолжается. Накормив Шеклтона, я бросилась на поиски чистой одежды и подумала: как сложно было бы делать все эти простые вещи без правой руки! Что, если я внезапно потеряю ее в результате несчастного случая вроде поломки эскалатора или побега голодного льва из зоопарка? Смешно, но я живу в каких-то нескольких милях от зоопарка. Поэтому я улучила минутку и занялась тем, что делаю всегда, когда меня обуревают подобные терзания. Я вытянула из кучи лекарств повязку, намотала ее на правую руку и продолжила обычные утренние занятия, уверенная, что буду смеяться последней, когда мне пригодится столь нелепая подготовка к жизни без правой руки.
— Потрясающе, — скажут все, — и как ей удалось так быстро привыкнуть? Да она же управляется не менее ловко, чем раньше! А может, и более!
И благодаря моей блестящей предусмотрительности это будет правдой. Я лишь кивну, улыбнусь и продолжу жить хорошо подготовленным одноруким гением.
Я очнулась от грез наяву и сосредоточилась на исключительно сложном действии — открывании йогурта одной левой. А потом, когда я собирала рабочие папки, догадавшись ногой поднять портфель на стол, я заметила белый налет на жабрах Шеклтона. Только не это! Белый налет — смертный приговор.
За последние одиннадцать месяцев я умудрилась непредумышленно убить восемь японских бойцовых рыбок. Я вовсе не собиралась их убивать. Честное слово, я делала все в точности как написано, но они тем не менее умирали. Мистер Ли, владелец зоомагазина, уверял, что я нигде не напортачила. Я втайне подозревала, что он скрывает от меня какие-то важные сведения по уходу или препарат для очистки воды — ради своей выгоды, чтобы я приходила и покупала все новых рыбок. Тем не менее он строил из себя знатока, и, если верить ему, японские бойцовые рыбки иногда просто теряют волю к жизни после ничтожного изменения окружающей среды и совершают своего рода рыбье харакири. Три рыбки зачахли, две непомерно раздулись, а Жак, Моби и Баллард покрылись белым налетом.
Я с грустью смотрела на свою девятую и дольше всех протянувшую рыбку, шестимесячного трудягу, который, как я полагала, повернул удачу ко мне лицом. Шеклтон, получивший имя в честь того, что чудом пережил прискорбное зимнее отключение электроэнергии, превратившее его аквариум в ледяную пустыню
