Минута и сорок пять секунд — долгое время. Как ни странно, бабушка никогда об этом не задумывалась, пока ее дочка не установила на маленькой бабушкиной кухоньке микроволновую плиту. Сатоко настояла на том, что эта машина облегчит бабушкину жизнь, однако та пользовалась ею редко, предпочитая старые почерневшие кастрюльки, рисоварку и маленький медный чайник с птичкой на носике.
Сегодня, однако, очнувшись от дремотных мечтаний о своих юных днях в старом Киото, она увидела красные глазки цифровых часов, с укоризной извещавшие ее о том, что уже три двадцать семь и дети с минуты на минуту придут домой и не увидят перед собой дымящихся кружек с какао, которые должны спасти их от холода зимнего полдня. Забеспокоившись, она поставила кружки с молоком в микроволновку, надеясь, что все сделала правильно.
В жизни оставалось так мало вещей, которые она делала правильно.
Микроволновка взвизгнула как раз в тот момент, когда входная дверь заверещала: «Клик! Клик! Дзинь!» и дети ворвались в квартиру, принеся с собой аромат мороза и более слабый запах угольного дыма, горячих крендельков и жареных каштанов от тележки разносчика.
Узловатыми, артритными пальцами бабушка нажала на кнопку, открывая дверцу микроволновки, и вытащила кружки. Молоко было чуть теплым — совсем недостаточно для какао.
В растерянности она посмотрела на Юкари, которая стаскивала с себя задорно-красную зимнюю куртку. Когда она стянула с головы вязаную шапочку, черные волосы встали дыбом из-за статического электричества. Бабушка удержалась от того, чтобы пригладить волосы девочки. Юкари, или Кэри — на этом имени она настаивала в последнее время, — уже исполнилось десять, и она становилась упрямой. Вместо этого бабушка растерянно застыла с кружками в руках.
— Они чуть теплые, — сказала она, — но я поставила то время, какое мне сказала твоя мама.
— Ох, бабушка. — Командирское выражение на лице Юкари смягчилось, когда она увидела, что бабушка не на шутку расстроена. — Бабушка, это время требуется для одной чашки молока. Когда ставишь две, нужно и время ставить больше, иначе энергии будет недостаточно.
— А, понятно, — протянула бабушка, хотя, если честно, она не поняла. — В кастрюльке проще. Вы с Рю подождете свое какао?
Она осмотрела прихожую, только сейчас осознав, что внука там не было.
— А где Рю? — Она взглянула на холодильник, где рядом с детскими рисунками висело аккуратно написанное расписание. — Он сегодня не должен был задерживаться. Опять что-нибудь случилось?
Юкари колебалась.
— Ронни нужно встретиться с мальчиками из школы. Он скоро придет.
Внимательно глядя на внучку, бабушка покачала головой. Может, она и старая, но не глупая. Нежно, но твердо она подтолкнула Юкари в кухню.
— Приготовь какао, внучка, — скомандовала она, снимая с вешалки свое тяжелое зимнее пальто и шарф. — Пойду поищу твоего брата. Где он встречается с мальчиками?
— У библиотеки, — неохотно ответила Юкари. — Я пойду с тобой.
— Нет, оставайся дома и принимайся за уроки. Я не задержусь.
Закрыв за собой дверь квартиры, бабушка услышала щелчок замка, а затем более слабый писк микроволновки. Опираясь на перила, зажав палку под мышкой, она осторожно спустилась по темным грязным ступеням. Добравшись до первого этажа, она глубоко вдохнула пряный аромат, доносившийся из ресторана «Тигриный Коготь», где до сих пор еще иногда подрабатывала по выходным или во время наплыва туристов. В этих случаях она не чувствовала себя слишком старой: она еще была нужна. Как правило, самоирония не покидала ее, но сегодня она была слишком сосредоточена на том, чтобы отыскать Рю и привести его домой.
Морозный воздух покусывал щеки, остатки утреннего снега, грязные и заледеневшие, жались вдоль бордюров и сточных желобов. К счастью, тротуары были чистые. Повернув налево, она помахала разносчику и направилась к городской библиотеке, постукивая палкой при каждом шаге.
Когда до библиотеки оставался один квартал, неясное беспокойство, выгнавшее ее из теплой квартиры, окончательно оформилось. Она вспомнила, что библиотека сегодня закрыта, как всегда по средам, из-за сокращения бюджетных ассигнований. Совершенно очевидно, что Рю пошел туда не учиться; у него никаких оснований встречаться там с кем-то.
