Кэтрин устало уронила на пол дорожную сумку и оглядела терминал аэровокзала в поисках знакомого лица – любого знакомого лица. Хьюстонский аэропорт «Интерконтинентал» был забит людьми, что неудивительно: все куда-нибудь спешили на длинные выходные, приуроченные ко Дню Поминовения [1]. Торопящиеся на стыковочные рейсы пассажиры толкались со всех сторон, и Кэтрин, подпихивая сумку ногой, отступила из сутолоки. Самолет прибыл вовремя, так почему же ее никто не встречает? Почти три года она не приезжала домой, и, конечно, Моника могла бы…
– Кэт.
Досадные размышления прервал ворвавшийся в уши хриплый рык, и крепкие руки обхватили ее тонкую талию, развернули и прижали к поджарому мужскому телу. Пораженная, она мельком заметила непостижимые темные глаза, которые тут же скрылись за опустившимися длинными черными ресницами. Как-то внезапно мужчина оказался слишком близко, и ее приоткрытые от удивления губы попали в плен его теплого рта. Две секунды, три… поцелуй длился, становился глубже, языки переплелись, борясь за чувственное обладание. За мгновение до того, как Кэтрин достаточно пришла в себя, чтобы запротестовать, мужчина отпустил ее и отошел на шаг назад.
– Ты не должен этого делать! – резко произнесла Кэтрин.
На ее бледных щеках вспыхнул румянец, когда она увидела, что несколько человек смотрят на них, ухмыляясь.
Рул Джексон сдвинул потрепанную черную шляпу на затылок и с веселым изумлением бесцеремонно уставился на Кэтрин одним из тех взглядов, которыми окидывал ее, когда она была неуклюжей двенадцатилетней девчонкой с длинными, нескладными руками и ногами.
– Мне показалось, нам обоим понравилось, – протянул он, наклоняясь за ее сумкой. – Это все?
– Нет, – ответила Кэтрин, сердито глядя на него.
– Чего и следовало ожидать.
Рул развернулся и двинулся в зону выдачи багажа, и Кэтрин последовала за ним, внутренне кипя от возмущения, но преисполненная решимости этого не показывать. Теперь ей двадцать пять, она уже не перепуганная семнадцатилетняя малышка и не позволит Рулу наводить на нее страх. Она его нанимательница. А он всего лишь управляющий ранчо, а далеко не всемогущий дьявол, каким когда-то его рисовало ее подростковое воображение. Возможно он до сих пор удерживает Монику и Рики в сетях своего очарования, но Моника больше не опекун Кэтрин и не в праве требовать от нее повиновения. С хорошо скрываемой яростью Кэтрин задумалась, не нарочно ли Моника отправила Рула в аэропорт, зная, как Кэтрин его ненавидит.
Непроизвольно наблюдая за ладным телом Рула, когда тот потянулся за ее единственным чемоданом с именной биркой, Кэтрин старалась выбросить из головы все невеселые мысли. Вид Рула всегда так на нее действовал: лишал самообладания и заставлял совершать поступки, на которые она могла решиться не иначе, как сгоряча. «Я его ненавижу», – слова тихо прозвучали в ее сознании, а взгляд тем временем скользил по широким плечам и вниз, по длинным мощным ногам, точно таким, как ей помнилось.
Рул поднес чемодан к Кэтрин и вопросительно изогнул черную бровь. Ранее он уже намекал, что ему будет не очень удобно, если она притащит много багажа, теперь же буркнул:
– Не собираешься оставаться надолго, да?
– Нет, – подтвердила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и невыразительно. Кэтрин никогда не задерживалась на ранчо, ни разу с того лета, когда ей исполнилось семнадцать.
– Самое время подумать о том, чтобы вернуться насовсем, – заметил Рул.
– С чего бы это?
Темные глаза сверкнули на нее из-под полей шляпы, но Рул, промолчав, развернулся и начал прокладывать путь через скопление людей. Кэтрин также безмолвно последовала за ним. Иногда она думала, что общение между нею и Рулом невозможно, но в других случаях казалось – в словах просто нет необходимости. Она не понимала, но знала этого мужчину: его сущность, гордость, жесткость, проклятый взрывной нрав, который не становился менее пугающим от того, что удерживался под контролем. Она выросла, зная, что Рул Джексон – опасный человек, ее личность формировалась под его подавляющим влиянием.
