Повесть был жестокий бой
Январь 95 года
Битиё определяет сознание
Он лежал на бетонном полу Президентского Дворца и поначалу я принял его за мужской, но, подойдя поближе, понял, что труп был женским. В каком-то жутком и тупом оцепенении я долго смотрел на это мёртвое тело и с усилием старался понять, что же здесь произошло...
Как и всё вокруг она была покрыта густым слоем серой известково-бетонной пыли, но даже сквозь такой макияж войны можно было различить, что ей было около пятидесяти лет. Из-за серого налета её негустые волосы и лицо были цементного оттенка, отчего невозможно было определить чеченка это или славянка. Я с трудом сглотнул пересохшим горлом, хотел было откашляться, но безрезультатно. И никак не мог отвести взгляда... Лоб, нос, щёки и подбородок чернели входными пулевыми отверстиями от длинной автоматной очереди, которая была выпущена в упор чтобы заглушить страшный женский крик... Но даже после её смерти женщина пусть уже беззвучно, но всё-таки продолжала дико кричать от нечеловеческой боли, пронзившей всё её тело. Рот был широко открыт в этом предсмертном вопле отчаяния и ужаса... Автоматные пули искромсали её губы и дёсна, искрошили зубы, убили в ней жизнь... Но и после всего этого её мёртвое тело, принесённое какими-то извергами в жертву смерти, продолжало немо и страшно издавать всю её предсмертную муку...
"Солдатская это мать?.. Или же местная чеченка?.."
Она представляла собой одну туго натянутую струну, когда голова и шея стремились вверх, а ступни ног были выпрямлены как у балерины. Её руки от низко опущенных плеч до изогнутых наружу пальцев в таком же нечеловеческом напряжении тянулись вниз вдоль бёдер... Снаружи бёдер... Тогда как из низа её живота торчал какой-то деревянный предмет... Из-за чего я и принял этот женский труп за мужской... По характерно округлому набалдашнику вдруг стало ясно, что это черенок обычной штыковой лопаты... Причём не от малой сапёрной лопатки... А от обычной штыковой лопаты длиной более метра. Но здесь, то есть снаружи была видна только небольшая часть черенка длиной в десять-пятнадцать сантиметров... И это означало, что вся остальная часть черенка находилась внутри мёртвого женского тела...
"Та-ак... Это они её сначала посадили на этот черенок!.. Как на кол!.. Через её... Или с силой загнали весь черенок вовнутрь... Бож-же мой!.. А она же при этом была живая!.. И кричала от боли... Вот потом её и добили... За что?
Наши с собой такую большую лопату вряд ли потащат... Хотя могли и тут найти. И калибр пять сорок пять... Но такие АКСы есть и у боевиков... А это что такое?... Одежда?..."
Тело женщины казалось было одето в плотный спортивный костюм... Хотя ни на шее, ни на запястьях и лодыжках не было видно края ткани... Лишь в верхней части туловища были две небольшие складки. На поясе тоже не было никаких швов. Носок моего ботинка автоматически коснулся этого тела в области пояса, но мой мозг уже пронзила страшная догадка...
"Да это же пупок!.. И там внизу - это волосы!.. Да она же голой была! Вот же твари!.."
Да... Женщина действительно была полностью раздетой... Подкожные ткани уже начали разлагаться и от этого слегка припухли... Вот потому-то и создавалась видимость вроде бы лыжного костюма...
конец пролога
Глава первая
Для того, чтобы нас побыстрее отправить на чеченскую войну, военное руководство приняло все необходимые меры и поэтому команда "Подъём" прозвучала то ли на исходе ночи, то ли очень уж ранним утром. Точнее, в пять часов. До города Грозного было около ста километров и мы рассчитывали добраться до него к полудню. Но это по нашим лейтенантско-капитанским прогнозам. Тогда как товарищи майоры, полковники да генералы рассуждали и планировали несколько иначе. В общем, чтобы проехать сто километров за шесть-семь часов... Не тут-то было...
-Наша ближайшая задача: Доезжаем до КДП аэродрома и останавливаемся перед поворотом на главную дорогу.-Быстро говорил командир отряда подполковник Тарасов, поочередно пожимая руки стоящим в одной шеренге офицерам.-Там дожидаемся своего места в общей колонне, пристраиваемся... Так!.. А это кто?
