Первая вечерняя звезда зажглась над вечным городом, бросая свет на множество строений, устремившихся колоннами и шпилями вверх, в темнеющее небо. Одно из них выглядело гигантом среди остальных, стоя основанием далеко вниз, а вершиной почти касаясь облаков, позолоченных заходящим солнцем – такой громадой была Башня Пандилекса, выстроенная для повелителя этой земли. Каждый день длинная тонкая тень Башни медленно ползла через город, и горожане избегали её, стараться держаться освещённых солнцем мест. Это было связано с поверьем, что через эту тень Пандилекс узнаёт обо всём, что делается в городке. Неудивительно, что все относились к нему с благоговением и страхом.
На самом верху Башни была комната, где жил сам старик. Она несла на себе отпечаток строгой культуры и красоты: стены были из цветного мрамора, украшенного таким причудливым барельефом, что если смотреть с непривычки, становилось не по себе. Громадные деревянные балки пересекались наверху, между ними были вставлены тонкие пластины из мелового стекла, дававшие странный оттенок всему убранству. Вход был закрыт белыми шелковыми шторами, расшитыми кабалистическими знаками. Украшений было немного. На нескольких столах стояли глиняные блюда с фруктами и фляги с вином. Ложе было покрыто шкурами редких зверей. Тут и там были видны инструменты, связанные и используемые в необычных занятиях хозяина.
В это вечер старик полулежал на шкурах, одетый в пурпурные одежды, расшитые серебром. Возраста он был неопределённого, как старое дерево, кожа его была испещрена множеством шрамов и морщин. Голова его была непропорционально большой по сравнению с изнурённым телом. Массивный лоб наполовину скрывал глубоко посаженные глаза, которые уже сейчас, несмотря на болезнь, выдавали его острый ум.
Пандилекс умирал, а Серайнис всё ещё не приходила. Несмотря на все его интенсивные поиски и бесчисленные записки, оставленные в заметных местах, она так и не дала о себе знать. Пандилексу казалось, что мучения его умирающего тела – ничто по сравнению с душевными муками. Только она могла ответить на вопрос, который бился у него в голове, как дикий зверь в клетке, не находя выхода. Что с ней случилось? С того самого момента, когда Сандра была предана казни столь ужасной, что никто не отваживался упоминать об этом, Серайнис бесследно исчезла. Ни слова, ни знака – не оставила ничего. Она как будто никогда не существовала, если судить по результатам поисков. Хотя наверняка, если только она жива, слухи доходят до неё. Тогда почему ответом ему служит только полное молчание?
Ноющая боль внутри снова разыгралась в полную силу. Ему бы первому следовало узнать о её смерти, и если Серайнис жива, то может быть только одно объяснение её бегству. В этом случае её ожидает судьба Синдры.
Лицо его исказилось мукой. Он приподнялся, опираясь на высохшую руку и дотянулся до медного кубка. Ароматная жидкость дала облегчение и на этот раз, но он знал, что скоро по нему зазвучат Трубы Смерти. Для размышлений не было больше времени.
Он позвонил в серебряный колокольчик и поставил его обратно на мраморный столик.
Райтис, его ученик, вошёл и замер перед умирающим. Пандилекс смерил его оценивающим взглядом, под которым люди в прошлом трепетали в ожидании грядущего суда. Райтис будет править после его смерти, но как долго? Несмотря на значительные способности в искусстве, в котором Пандилекс был мастером, молодому человеку чего-то недоставало. Может быть, в этом была вина самого Пандилекса. Если бы оставалось немного больше времени, он исправил бы ошибку, но было уже слишком поздно. Оставалось выполнить лишь последнее, самое важное из всего, что было оставлено на последний момент – вдруг Серайнис вернётся с раскаянием и объяснениями?
