Нат Пинкертон, частный детектив, конкой, пешком и на лифте прибывает в свое агентство в Нью-Йорке. Стоит ему вручить котелок, перчатки и трость посыльному, как заместитель представляет ему клиента.
― Дело мое, без предисловий объясняет клиент, дама из верхних слоев среднего класса, таково, что ни о чем подобном вы никогда не слышали. Муж мой играет на фаготе в Духовом Оркестре Пожарных Девятнадцатого Участка. Наш повар ― ирландец. У меня слабость к изящным вещицам.
Нат Пинкертон зажигает сигару, внимательно слушает, время от времени делает пометку карандашом.
― Я все понимаю, говорит он.
― Картофельное рагу, говорит она, разлетелось, вы понимаете, от линолеума гостиной до самого пожарного выхода.
― Предчувствий у вас не было? Вы ничего не подозревали?
― Супница разбилась на бесчисленные осколки прямо на моих глазах.
Она уходит. Детектив отдает распоряжения заместителю. Заместитель, переодетый брокером с Уолл-Стрит, уходит с дробовиком и ищейкой.
Детектив пишет письмо. Приклеивает почтовую марку с изображением Генерала Джорджа Вашингтона, стоимостью три сантима. В обратном адресе подписывается псевдонимом.
Он любуется своим кабинетом. Над паровым радиатором висит портерт Моцарта. На столе, покрытом турецким ковром, ― фонограф Эдисона, электрический вентилятор, фаянсовый бюст с френологической разметкой, стереоптикон, револьвер, фонарь, бестеневая лампа Арганда[2].
Ближе к полудню, когда утренняя работа завершена, он прогуливается по Бродвею до хорошо оборудованного ресторана. Заказывает andouillette[3], немного салата и полбутылки сотерна. Кофе он пьет на террасе, где делает пометки в небольшой книжкечке.
После еды он отправляется на свою обычную прогулку. По привычке мысленно фотографирует всех встречающихся на пути людей. Любой, знает он, ― потенциальный преступник. Проспекты ― нескончаемый спектакль. Индейцы с Равнин, трапперы из Канады, английские туристы, которых легко опознать по моноклям и скрученным в трубочку зонтикам, сенаторы из столицы, за которыми слуги-негры несут книги законов и судебных приказов, актрисы несравненной красоты, лениво развалившиеся в экипажах, Джон Джейкоб Астор[4], выглядывающий из окна своего особняка.
Он замечает, что его утренняя клиентка сидит в Центральном Парке.
Он срывает маску с известного анархиста, пытающегося сойти за няньку с коляской. Проворно он пересекает улицу, дуя в полицейский свисток и одновременно повергая анархиста наземь одним ударом своей мощной руки.
― Воздержитесь, сэр, кричит полицейский, прибывая на место происшествия. Не полагается бить уважаемых нянек на проспектах Нью-Йорка!
― Дурак! отвечает ему Нат Пинкертон. Неужели вы не видите, что это ― Осип Пржвинщзкий, пресловутый анархист из Парижа, Франция?
Подняв из коляски младенца, он распеленывает его, чтобы наглядно показать, что в действительности это пачка динамитных палочек, обернутая запальным шнуром.
Вскоре после этого он заходит в книжный магазин выбрать томик для своего послеобеденного чтения. Останавливается он на «Путешествиях» Капитана Уилкса[5].
Дважды на обратном пути в агентство в него стреляют подлые бандиты, чьи карьеры он успешно расстроил. Как всегда, они промахиваются. Детектив часто посматривает в зеркальце на шляпе, проверяя, кто идет за ним следом. В своей табачной лавке он покупает коробку сигар Джона Раскина и последний номер «Геральд Трибьюн».
На углу Сорок Второй Улицы и Авеню Кристофа Коломба один из его оперативников, переодетый банджоистом из Луизианской Покупки[6], пускается отбивать чечетку, распевая «Я люблю арбузы аж нет сил», одновременно sotto voce[7] и уголком рта докладывая, что убийца, зарубивший топором шестерых человек, которого Полиция Метрополии тщетно разыскивает, сейчас через дорогу покупает баклажан и немного эндивия.
Детектив подлетает к преступнику, оглушает его дубинкой и свистит в свисток.
― Я что, всю работу за вас делать должен? ядовито осведомляется он у отряда полицейских, резво прискакавших в своем черном воронке.
Вернувшись к себе, он закуривает сигару и открывает книгу. Появляется заместитель и по клочкам бумаги, запрятанным в разные укромные уголки своей фигуры, читает доклад. Нат Пинкертон откладывает всю информацию в никогда не подводящую память, где все отпечатывается как в воске, а сохраняется как в мраморе.
