* * *
Завтра Рождество. Когда они втроем ехали в космопорт, мать и отец волновались. Это было первое путешествие их сына в космос, его первый полет в ракете, и они хотели, чтобы все прошло безукоризненно. Поэтому, когда на таможне родителям сказали, что придется оставить подарок мальчика, который превышал по весу норму – правда, всего на несколько унций, – и маленькую елочку с очаровательными белыми свечками, они почувствовали, что их самих лишили праздника и возможности продемонстрировать свою любовь.
Сын ждал их в посадочном зале. Направляясь к нему после безуспешного столкновения с представителями Межпланетной администрации, отец и мать тихонько переговаривались:
– Что станем делать?
– Ничего, ничего. А что мы можем сделать?
– Идиотские правила!
– А он так хотел, чтобы у нас была елка!
Пронзительно взвыла сирена, и люди поспешили на посадку к ракете, отправляющейся на Марс. Мать и отец шли самыми последними, бледный сын молча шагал между ними.
– Я что-нибудь придумаю, – сказал отец.
– Что?.. – спросил мальчик.
И вот ракета стартовала, и они устремились в непроглядный мрак космоса.
Ракета неслась вперед, оставляя за собой хвост пламени и Землю, на которой было 24 декабря 2052 года. Она устремилась туда, где нет времени – ни месяца, ни года, ни часа.
Остаток первого дня они проспали. Около полуночи, по земным нью-йоркским часам, мальчик проснулся и сказал:
– Я хочу посмотреть в иллюминатор.
В ракете имелся только один иллюминатор, огромное «окно» из невероятно толстого стекла – на другой палубе.
– Подожди немножко, – проговорил отец. – Я отведу тебя туда чуть позже.
– Мне хочется увидеть, где мы находимся и куда направляемся.
– Я прошу тебя подождать не просто так, у меня есть на это причина, – попытался успокоить его отец.
Он лежал без сна, ворочаясь в постели, и не переставая думал об оставленном на Земле подарке, о Рождестве и елочке с белыми свечками. В конце концов он вскочил с кровати, потому что у него возник план. Нужно было только его осуществить, и тогда первый полет их сына на ракете станет радостным и запоминающимся.
– Сынок, ровно через полчаса будет Рождество.
– Ой, – простонала мать, которая страшно возмутилась, что он упомянул об этом. Она надеялась, что их сын забудет про праздник.
Лицо мальчика раскраснелось, губы задрожали.
– Я знаю, знаю. А я получу подарок, получу? У меня будет елка? Вы обещали…
– Да, да, ты все это получишь, и даже больше, – успокоил его отец.
– Но… – начала мать.
– Я совершенно серьезно, – сказал отец. – Абсолютно серьезно. Все это и намного больше. А теперь прошу меня простить. Я скоро вернусь.
Его не было примерно двадцать минут. Когда он вернулся, его лицо озаряла радостная улыбка.
– Уже совсем скоро.
– А можно мне подержать твои часы? – спросил мальчик и получил отцовские часы, которые зажал в руке, не сводя глаз со стрелок и слушая их тиканье, в то время как год уходил в пламени, безмолвии и движении вперед, которого никто не ощущал.
– Уже Рождество! Рождество! Где мой подарок?
– Пойдем, – сказал отец, взял мальчика за руку и вывел из каюты.
Они направились по коридору, поднялись вверх по лестнице. Жена следовала за ними.
– Я не понимаю, – повторяла она.
– Скоро все поймешь. Вот мы и пришли, – заявил отец.
Мать, отец и сын остановились возле закрытой двери, ведущей в большое помещение. Отец постучал три раза, а потом еще два – получилось что-то вроде кода. Дверь распахнулась, в каюте погасли все огни, и донеслись приглушенные голоса.
– Входи, сынок, – сказал отец.
– Тут темно.
– Я буду держать тебя за руку. Ну же, мама, не отставай.
Они вошли, дверь сзади захлопнулась, в каюте было совсем темно. И вдруг перед ними возник огромный глаз, иллюминатор, окно высотой в четыре и шириной в шесть футов, а за ним – бескрайний космос.
Мальчик вскрикнул.
Его родители, стоявшие у него за спиной, тоже вскрикнули от неожиданности. Потом в каюте кто-то запел.
– С Рождеством тебя, сынок, – проговорил отец.
Люди пели старинные, знакомые с детства рождественские гимны. Мальчик медленно двинулся вперед и прижался лицом к холодному стеклу иллюминатора. Он стоял долго-долго, просто смотрел и смотрел на космос и глубокую ночь, в которой сияли миллиарды и миллиарды блистающих белых свечей.
