Глава 1. События мировых масштабов и глобальных потрясений… начинаются с кражи обыкновенной двери
1
"Ни фига себе, - думал гоблин Проныра, вылезая из своей хибары и сладко потягиваясь. - Ё-моё, ну и жульё, дверь спёрли. Офигеть, до чего обнаглели. Интересно, кто? Ща пойду и покажу всем проходимцам почём бесплатный сыр в мышеловке".
От такого резкого напряга мозгов у него аж затылок заломило. Гоблин зевнул и решил, что неплохо было бы сначала хорошенечко пожрать.
- Да, сначала жратва, а потом дело, - произнёс он вслух, щурясь на солнышко, - никуда эта грёбанная дверь не денется, такой обшарпанной и изъеденной червями ни у кого, кроме него, всё равно нет.
Он сразу повеселел. С наслаждением вдохнул свежего воздуха, пару раз присел, крякнул и потянулся. Почесал за ухом, оглядывая поляну, залитую ярким солнечным светом и наполненную благоухающим ароматом цветов, разлитом в воздухе. Отогнал пару назойливых мошек, моментально зазвеневших над правым ухом, которые, похоже, спросонья перепутали его волосатое ухо с экзотическим цветком. Потянул носом и отправился в харчевню "Обжиралово" гоблина Громилы, прозванного так за огромный рост, пудовые кулаки и вспыльчивый характер, но обладавшего поразительными кулинарными способностями. Громила умел приготовить такую вкуснятину, например, из самой обычной морковки, кабачков и пары тощих ворон, что не только пальчики оближешь, но и тарелку вылижешь. В народе говорят, что сам Великий король троллей Филберт хотел сделать его своим королевским поваром. Но Громила отказался, так как настолько предан своему заведению, что и дня не мыслит без его существования, и не сможет ни в каком другом месте готовить точно так же. И сам король, проникнувшись благородством и высотой мысли Громилы, позволил ему остаться в харчевне и сказал, что отныне почтёт за честь, будучи здесь проездом, отобедать у него в харчевне. Хотя нет, брешут всё, наверно. Громила, конечно, здорово готовит, но всё равно никакой король в здравом уме, тем более Филберт, не станет разговаривать с ним, так он груб, и не воспитан, и никаких высоких мыслей у него и в помине нет. А Филберт славится умением очень красиво и велеречиво выражаться. Вот он, увидев какого-нибудь мерзкого и склизкого жука, деловито ползущего по своим букашичьим делам или упавшего ему на нос, говорят, никогда не скажет: "Уберите эту гадость. Б-р-р-р". Но аккуратно его снимет, посадит обратно на дерево и скажет: "Какая милая букашечка, она упала с дерева, не боясь разбиться, чтобы поприветствовать меня. Какое благородство и сила духа сокрыты, казалось бы, в таком ничтожном насекомом. Мы должны, видя такие проявления великодушия даже в таких малых тварях, быть ещё выше и благороднее".
"Да, вот это ум, - подумал Проныра, - из-за какой-то мерзкой букашки целая речь, исполненная глубокого смысла и ума. Хотя недруги Короля поговаривают, что он просто надутый глупый индюк, пытающийся витиеватыми речами скрыть своё скудоумие".
Занятый такими размышлениями Проныра незаметно подошёл к харчевне.
Харчевня "Обжиралово" представляла собой стандартную гоблинскую хавальню, располагающуюся в покрытой мхом довольно просторной хижине, на входе в которую красовалась довольно новенькая вывеска, повешенная ещё прадедом Громилы в годы бурной молодости и скончавшемся лет двадцать назад от обжорства и обильных возлияний. На ней большими кривыми буквами было выведено:
Лучшая Гоблинская Харчевня
"ОБЖИРАЛОВО."
Очень почтенное заведение
со жратвой и выпивкой по нашей цене!
Заваливайте все!
У входа валялись самокаты и велосипеды посетителей харчевни, а из окон неслась рок-металлическая музыка, похожая на скрип плохо смазанной двери. Наверное, этот долбаный ди-джей Заводила снова выменял у контрабандистов из параллельного мира новую играющую тарелочку, из тех, что он ласково именует "мои ворчалки", правда, похожи они больше почему-то на удар кочергой по голове с похмелья, такие же ощущения. Споткнувшись о чей-то самокат, Проныра негромко выругался и ввалился внутрь.
