Очередная весенняя буря бушевала над Лондоном с неутихающей яростью. Улицы превратились в непролазное болото. В залитых сточными водами трущобах Хеймаркета свирепствовали болезни, сотнями уносящие человеческие жизни. Однако бомонд тревожило лишь то, что непогода угрожала погубить великосветский лондонский сезон 1836 года.
Сезон начался около двух недель назад, и разочарованные матроны с дочерьми-дебютантками на руках оплакивали тщательно проведенную предварительную кампанию. Их не менее огорченные дочери, потерявшие надежду на удачный брак в свой первый сезон, рыдали над загубленной жизнью. Как прикажете скакать верхом по превращенной в море грязи Роттен-Роу или ходить по магазинам на затопленной Бонд-стрит? Как в такой ливень привлечь внимание потенциальных женихов к соблазнительным фигуркам, подчеркнутым восхитительно колышущимися юбками?
Подавляющее большинство аристократов предпочитало сидеть по домам, к бесконечной радости своих грумов и кучеров. В этот отвратительнейший день года только самый изобретательный ум мог найти предлог для невинной на вид прогулки подающей надежды на брак великосветской пары и добиться, чтобы затея принесла плоды. А именно это без особых усилий осуществила мисс Шэрон Бартли-Бейкон, да еще и представила дело так, будто идея зародилась в довольно пустой голове леди Лавинии Уайз, вдовствующей маркизы Эдерингтон.
В результате Джефри, лорд Уайз, трясся в тесном, душном фаэтоне, направлявшемся на Бонд-стрит, якобы по желанию матери. Дождь яростно хлестал по крыше и по несчастному кучеру, а маркиз сидел с суровым видом и в тысячный раз проклинал нелепое поручение. Подобный день более подходит для партии в пикет в клубе «Уайте» или сражения на рапирах с достойным противником в Королевской фехтовальной школе. Но вот он здесь, ублажает свою настырную матушку, сопровождая мисс Шэрон Бартли-Бейкон в бесконечно важной для нее поездке, цель которой — примерка в ателье мадам Говард.
Однако маркиз считал себя джентльменом, а джентльмен, по его понятиям, должен по мере сил выполнять желания матери. Правда, в данное время самым страстным желанием этой достопочтенной дамы — и, по-видимому, главным ее занятием — было женить сына, и не позднее конца года. А потом в кратчайший дозволенный природой срок он должен был оказаться привязанным к своевременно пополняемой детской.
Джефри прекрасно видел пока безуспешные попытки матери отправить его к алтарю именно с этой девицей и потому настороженно изучал ее из-под опущенных век. Мисс Шэрон Бартли-Бейкон начинала свой второй сезон и не была для него незнакомкой. Он сам никогда не искал ее общества, но не мог не заметить, как настойчиво она преследовала его при любой возможности. Размышляя над этим фактом, лорд Уайз сказал себе, что не выказывал мисс Бартли-Бейкон особого внимания в предыдущий сезон и не давал ей повода для ложных надежд.
Не собираясь пока жениться вообще, Джефри не мог не отдать должное мисс Шэрон, элегантной и аристократичной, от мысков грязных ботинок до промокшей шляпки. Ее наряд, несмотря на сырость, был безупречен, а подбитая мехом пелерина говорила о богатстве. Шэрон была единственной дочерью виконтессы Бартли-Бейкон и привыкла, что всем ее капризам потакают, стоит ей только открыть рот. Ни одна, даже самая высокопоставленная дама не могла позволить себе вычеркнуть Шэрон из списка гостей без риска немедленно оказаться предметом сплетен.
Джефри допускал, что мисс Бартли-Бейкон, с ее большими ярко-синими с зеленоватым оттенком глазами на маленьком сердцевидном личике, довольно хорошенькая. Вполне вероятно, в светских кругах, где они оба вращаются, ее считают красавицей. Однако ему хотелось бы видеть в ней больше искренности вместо тщательной продуманности поведения, подобающего, по ее представлению, кандидатке в супруги пэра. Ибо у Джефри не было никаких сомнений в том, что мисс Шэрон Бартли-Бейкон полна решимости преодолеть любые преграды, чтобы стать его женой… и следующей маркизой Эдерингтон. Он также совершенно не сомневался в том, что титул для нее важнее, чем муж.
