Нашу «рязаночку» поставили довольно далеко места боя. Пришлось тащить туда Лазаря.
Бой — Бряхимовский. Место — Дятловы горы на Окской Стрелке. Событие — великая победа русских ратей над булгарским воинством.
Уточняю: волжских булгар в их «булгарском воинстве» — десятая-двадцатая часть. Остальное — лесовики, племенные ополчения различных лингвистических семейств.
«И одолели воины православные — магометан безбожных».
Факеншит! Уелбантуриваю по слогам: магометане — не безбожные! Они — алахнутые. Или правильнее — мухамедованные? Не-не! Не в смысле «для мух мёдом…», а просто по правилам словообразования.
Но таких — мало. Остальные — веруют во всё, что ни попадя. Включая дубовую елду на шее.
Пейзаж… соответствует понятию «мы — победили!». В смысле: много мусора и трупов. Трупы… разные. Их — «обдирают». Хотя, конечно, с рядового мордвина или марийца ничего приличного снять нельзя.
«У армянского радио спрашивают:
— Что можно снять с голой женщины?
— Голого мужчину.
— А что можно снять с голого мужчины?
— Другого голого мужчину».
На полчище женщин нет, а мужчин сперва раздеть надо. Они тут местами вповалку валяются. В три слоя штабелем. Трудоёмко. Поэтому — по мере чувства жадности. Топор, нож, копьё… У кого-то в шапке крест железный на всё темечко зашит. У иных — обереги на шеях. Но оберег — не крест серебряный. Часто — цветная нитка или деревяшка или камешек какой… Остальное — на жадюгу-любителя. Штаны, к примеру, всегда применение найдут. Хоть на тряпки пустить. Рубахи… Вроде бы, в бой одевают чистое. Но снимать с убитого… уже такое грязное! Вот рукавицы кожаные у мордвы хороши. Но надо искать под размер. С мари сапоги снимают. Но опять же — нога маленькая.
На одного убитого нужно считать трёх-четырёх раненых: тяжелого, среднего и пару лёгких. «Тяжёлый» — наверняка умрёт. «Лёгкие» — наверняка с поля боя уйдут и выживут. А вот «средний»… Если его армия сбежала с поля боя, он — покойник. Дорежут.
Наполеон, проезжая по Бородинскому полю, радовался тому, что на один французский труп видел два-три русских. Я — не Наполеон. Но тоже — радуюсь. Тем более — чем ближе к Оке, тем соотношение — в нашу пользу. Всё-таки, Бряхимовский бой перешёл в резню. Два раза. Сначала, когда Боголюбский наверху, на «полчище» прогнал свою и булгарскую конницу по тылам строя лесовиков. И когда русская пехота повалила с обрыва на Окский пляж и резала бегущих «друзей эмира».
Теперь раненых добивают и выкидывают в Оку. Раков нынче будет…!
Гаагских с Женевскими конвенциями тут нет — пленных просто режут. Исключение: хомнутый сапиенс поволжской национальности достаточно целый и достаточно покорный, чтобы бежать в полоне. Сохранил самообладание, видны остатки собственного достоинства, сумел удержать в узде чувства, не показать страха, глаз острый, речь связная, слюни не висят, «не растёкся» — под нож. Чик-чирик. Как барана.
Хотя часто и саблями секут, и головы топорами разбивают, и копьё под лопатку вгоняют… Копьём чаще докалывают: меньше грязи.
* * *
Все армии мира после боя становятся очень… аморфными.
«И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
А частично истреблен…».
После боя приходится восстанавливать «вертикаль власти». Замещать «частично рассеянных» и «частично истреблённых». Кем? ОПРОС — никогда не сталкивались? «Отдельный полк резерва офицерского состава».
Я уже вспоминал американскую систему замещения верховной власти: президент — вице-президент — … и далее до министра сельского хозяйства. Всё — заранее расписано, инструктаж и «тренировки на местности» — произведены.
В феодализме этого нет. Сама мысль: «ежели тебя, батюшка, убьют, то командовать буду я» — воспринимается как государственная измена.
Предпоследний грузинский царь Ираклий Второй, отправляясь в опасный поход, оставляет верному слуге завещание, в котором, естественно, указывает наследника. И берёт со слуги двойную клятву: в случае смерти, завещание будет объявлено и исполнено. И — до достоверного известия о гибели царя имя наследника не будет известно никому. И прежде всего — самому царевичу.
