В столицу Варю отправили самолетом. Сначала вывезли из больницы машиной "скорой помощи", уже в аэропорту переложили на каталку, пристегнули ремнями, чтобы не свалилась в случае чего, и в таком виде доставили к самому трапу. Девушка лежала, закрыв глаза. Не хотела ничего видеть. Но от звуков некуда было деться.
Рядом с каталкой бежал медбрат в опостылевшем до тошноты зеленом халате, придерживал рукой доисторическую стойку с капельницей. Варя давно уже перестала обращать внимание на катетер в вене. За последние два месяца он сросся с ней, стал неотъемлемой ее частью, как и капельница.
Потом был долгий перелет, который Варя почти не заметила, занятая сражением с тошнотой. И ей было уже все равно, что весь салон, набитый людьми, слышит с хвоста самолета не слишком приятные звуки. Ее не просто рвало, ее выворачивало наизнанку. Казалось, еще чуть-чуть, и она выплюнет собственные внутренности. Даже хваленые европейские препараты, за которые муж отвалил кучу бабок, не помогали. Да Варя уже и не верила, что что-то поможет. Впервые, с тех пор, как два месяца назад у нее обнаружили опухоль рядом с сердцем, она начала терять надежду.
А все начиналось как невинный бронхит. Потом к нему добавился пародонтоз и язва желудка. По крайней мере, именно такие диагнозы ставил девушке участковый терапевт, ну и лечили ее соответственно. Пока однажды она не упала в обморок прямо посреди улицы. Варю скрутила такая боль, что сознание отключилось. В отделении "скорой помощи" врачи развели руками. Они ничем не могли помочь, кроме как вколоть обезболивающее и доставить в больницу.
От госпитализации Варя отказалась. Дома ждал семилетний ребенок и некормленый муж. Еще три дня девушка просидела, пережидая праздники и выходные. И только на четвертый, когда острую боль в груди уже невозможно было игнорировать, она отправила дочку в школу, мужа – на работу, а сама пошла в поликлинику.
Выстояв длинную очередь в регистратуру за номерком, а потом еще одну очередь к заветному кабинету, она наконец-то получила желаемое. Терапевт, выслушав жалобы, дала направление на все мыслимые и немыслимые анализы и процедуры. Через две недели Варя имела на руках результат. Точнее, это был приговор. Опухоль размером со спичечный коробок. Буквально в двух сантиметрах от сердца.
Цвета померкли в одно мгновение, звуки исчезли, а мир перевернулся, и все вокруг стало похоже на немое кино. Врачи подхватили безвольное тело под руки, усадили, дали воды. Варя почти не понимала в этот момент, что происходит. Только одна мысль, как заведенная, билась в ее голове: я умру и не увижу, как вырастет моя дочь! Слезы, крупные, как горох, сами покатились из глаз. В тот момент ей казалось, что спасения нет.
Потом было выматывающее ожидание койко-места в больнице, подготовка к операции и сама операция, затянувшаяся на несколько часов. Долгие дни в реанимации и назначение химиотерапии. Все это время Варя была так слаба, что едва могла шевельнуть рукой. Муж навещал ее через день (работа чаще не позволяла)и два раза в неделю, на выходных, приводил дочку. Яська все это время жила у свекрови и каждый раз, увидев маму, спрашивала только одно: когда мы вернемся домой? Варя смотрела в ее голубые глазенки, гладила по пухлой щеке дрожащими пальцами и еле сдерживалась, чтобы не разреветься при ребенке. Она не знала, что ей сказать. Олег хмурился и молчал. Лечение больной жены оказалось слишком затратным даже для самого модного в городе адвоката.
После нескольких процедур "химии" у Вари пучками начали выпадать волосы, и она сама попросила медсестру их остричь. Та пришла с ножницами и машинкой для стрижки, помогла девушке пересесть в кресло-каталку и вывезла в кабинет дежурной сестры, где висело большое зеркало. И вот тогда, когда Варя увидела, как ее еще недавно роскошные волосы, ниспадавшие блестящей волной ниже колен, безжалостно срезают под корень – вот тогда она впервые зарыдала взахлеб, прощаясь со своей молодостью, здоровьем и красотой…
Ее муж стоял в это время в дверях и смотрел. Она поймала в зеркале его взгляд, обернулась, и ей показалось, будто в его глазах она увидела страх.
