Фэй Хупер позвонила мне рано утром следующего дня после того, как у нее пропала собака. Обычно голос ее звучал мелодично, как скрипки, в унисон игравшие вальс Штрауса, но сейчас ансамбль был явно расстроен. В голосе ее слышались слезы.
— Отто пропал. — Отто был ее годовалой немецкой овчаркой. — Вчера днем он перепрыгнул через изгородь и убежал. Или его украли.
— Почему вы так считаете?
— Вы же знаете Отто, мистер Арчер, знаете, какой он верный... Он сам по своей воле ни за что не убежал бы и не провел ночь неизвестно где. Несомненно, это дело рук воров. — Она перевела дыхание. — Я понимаю, что вы не занимаетесь розыском украденных собак, но ведь вы детектив, и так как мы с вами знаем друг друга... — в голосе ее звучал вполне целомудренный намек на то, что нам следует узнать друг друга получше.
Мне нравилась эта женщина, нравился пес, я был поклонником этой породы. У меня самого был щенок немецкой овчарки, с которым я занимался общим курсом дрессировки в школе, где я и познакомился с Фэй Хупер. Она и ее Отто выделялись статью и породой в нашей группе.
— Как мне к вам добраться?
Она сообщила мне, что живет в горах к северу от Малибу, на границе нашего графства. Если по приезде я не застану ее, то обязательно встречу там ее мужа.
* * *
По дороге к ней я заехал в школу по дрессировке собак, расположенную неподалеку от тихоокеанского побережья, чтобы переговорить с ее владельцем Фернандо Рэмбо. Когда я постучал в дверь, обитатели будок позади его коттеджа разразились лаем. Рэмбо занимался не только дрессировкой собак, при его школе находился и небольшой питомник.
Из окна выглянула темноволосая девушка и сообщила мне, что ее муж кормит животных.
— Может, я смогу вам чем-нибудь помочь? — неуверенно спросила она и затем впустила меня в небольшую гостиную.
Я рассказал ей о пропаже собаки.
— Думаю, вам следует сообщить приметы пса во все близлежащие питомники и всем ветеринарам.
— Мы это уже сделали. Миссис Хупер звонила Фернандо вчера вечером. — В голосе ее звучало скрытое осуждение. — Сейчас я позову его.
Она вышла через заднюю дверь и направилась к питомнику, откуда доносился оглушительный лай. Рэмбо вернулся вместе с ней, вытирая руки тряпкой.
Это был широкоплечий канадец с курчавой черной бородой, которая не могла скрыть его молодости. Взгляд его темных глаз был столь же настороженным, как и взгляд его питомцев, ожидавших какого-то подвоха.
Судя по всему, Рэмбо действительно любил собак. С людьми он был далеко не так терпелив. С нашей группой он занимался всего третью неделю, но несколько человек уже отсеялось. Рэмбо был человеком весьма раздражительным, и чувствовалось, что сейчас он тоже на взводе.
— Мне весьма жаль миссис Хупер и ее пса. Они были моими лучшими учениками в группе. Пес, во всяком случае. Но я не могу бросить свои дела и всю следующую неделю посвятить его розыскам.
— Никто этого и не требует. Я полагаю, вам пока ничего не удалось выяснить про пса у ваших знакомых?
— У меня здесь очень мало знакомых. Мы с Мари лишь в прошлом году переехали сюда из Британской Колумбии.
— И это было ошибкой, — произнесла его жена, стоя в дверях.
Рэмбо сделал вид, что не слышит ее.
— Во всяком случае, мне ничего не известно о здешних собачьих ворах. — Он взмахнул руками, будто не допуская возможности их существования. — Если я что-нибудь услышу о собаке, я, разумеется, дам вам знать. Я ничего не имею против миссис Хупер.
Жена бросила на него быстрый взгляд. Этот взгляд в числе прочего говорил и о том, что она любит его, но не уверена, любит ли он ее, и в глазах ее была тревога. Она поймала мой взгляд и опустила глаза. Потом она выпалила:
— Вы думаете, что кто-то убил собаку?
— У меня нет причин так считать.
— Но ведь некоторые люди стреляют собак, ведь так?
— Здесь это не принято, — сказал Рэмбо. — Может быть, где-нибудь в глуши... — Он повернулся ко мне, как бы разъясняя: — Мари разнервничалась, вот у нее и разыгралась фантазия. Она, знаете ли, деревенская девушка...
— Вовсе нет. Я родилась в Чилливэке. — Бросив на мужа обиженный взгляд, она вышла из комнаты.
— Отто застрелили? — спросил я у Рэмбо.
