Товарищ, верь, придет она (или взойдет?),
заря (звезда?) пленительного счастья,
та-та-та-та-не-помню-как-дальше,
и на обломках мирозданья
(не на обломках… нет, на обломках, но самовластья)
напишут наши имена.
Видимо, какой-то поэт-декабрист
Похоже, затею с эпиграфом я творчески провалил.
Ключевые слова (а почему бы и нет): поинтлист, автотрофность, полноорганность, последовательное вездесущие
1. Вступление; 2. Слово о мистиках; 3. Пасторальный пейзаж; 4. Куда пропал Интернет; 5. Как заводы и фабрики спасли Фидо от неминуемой гибели; 6. Несколько слов о любви; 7. Поинтлист с огоньками; 8. Какое письмо написал Стасик, спустившись в подвал; 9.Что было потом.
За ночь Стасик очень разрЕдился, и ветер, пробравшийся в комнату через открытое окно, отнес его на порядочное расстояние. Стасик очень любил легкие сны и каждую ночь делал так, чтобы они ему снились. И каждую ночь от этих снов он становился таким разреженным, что малейшее дуновение подхватывало его с кровати и несло, куда вздумается.
Стасик был фидошник и мистик, и эти два качества сказывались на его жизни самым непосредственным образом. А еще он был обитателем далекого и светлого будущего. Такого далекого и светлого, какое нам с вами даже не снилось.
Кто такие фидошники, вы наверное знаете. А мистиками в будущем звались те, кто посвящал себя познанию прошлого.
В те времена люди представляли прошлое достаточно смутно. Hе потому, что не удалось изобрести машину времени, хотя ее и в самом деле никто не изобрел. Просто им было трудно разобраться в хитросплетении древних обычаев. У них, в их будущем, все было устроено совсем не так, как у нас в нашем прошлом. Поэтому из разряда научных дисциплин история переквалифицировалась в мистический опыт.
Мистики выбирали себе объект священнодействия, обязательно такой, какой точно существовал в древние времена, а потом постигали его природу, обретая через это постижение чувство духовного единения с обитателями прошедших эпох. Процесс священнодействия, в ходе которого можно было обрести постижение, как раз и назывался познанием прошлого.
Когда Стасик попросил своих знакомых подыскать какое-нибудь старинное занятие, пригодное для мистических упражнений, одна фидошница посоветовала ему посвятить себя садоводству. Она сказала, что садоводство лучше всего подходит по складу характера ему и его соотечественникам. Садоводами назывались древние люди, которые разводили растения, заботились о них и помогали расти. И действительно, растения были повсюду, и поэтому многие мистики занимались священнодействием именно с ними.
За огромное время своего существования Фидо ничуть не утратило актуальности. Мистики очень уважали фидошников, охотно с ними общались, а иногда и сами состояли в их рядах. Некоторые фидошники родились в доисторические времена и потому представляли для мистиков предмет огромного интереса. Да что там некоторые многие! Потому что долголетие фидошников не знало границ. Их даже считали бессмертными. Хотя, конечно, вечность — слишком большой срок для кого бы то ни было…
Проснувшись, Стасик обнаружил под собой море и волны. Ветер часто выносил его в море, и это было не так уж плохо, потому что в такой ситуации можно было опуститься на поверхность воды, распластаться звездой, подставив Солнцу каждую клеточку тела, закрыть глаза, а потом неторопливо поесть. Иногда к Стасику приезжала жена и кормила его завтраком. Тогда он принимал специальные меры, чтобы не проснуться где-нибудь за пределами дома. Стасикову жену звали Пат и она очень любила готовить. А Стасик — не очень. Он предпочитал загорать. Минут этак по двадцать.
Hа горизонте виднелась полоска пляжа, и пляж этот несомненно был его собственный. Hа всех Стасиковых пляжах обязательно присутствовала дорожка из желтого кирпича, подходившая прямо к воде. Такие дорожки всегда соединяли Стасиковы пляжи, Стасиков дом и Стасикову садоводческую делянку.
Вымостить дорожки желтыми кирпичами предложили фидошники. Стасик спросил, из чего делают желтые кирпичи, и фидошники принялись с жаром обсуждать эту тему. Разбираться во всех предложенных рецептах оказалось слишком неблагодарным занятием, и в конце концов Стасику пришлось самому подобрать подходящий материал — светло-желтого цвета, ноздреватый и немного пружинящий при ходьбе. Когда он рассказал о своей находке фидошникам, те пришли в бурный восторг.
