Евгении Николаевне и Наталье Андреевне Богомоловым
Основной предмет анализа в этой книге — реминисценции, цитаты в поэтических произведениях Иосифа Бродского. Термины «реминисценция» и «цитата» употребляются как синонимы и имеют широкое значение: к ним причисляются и вкрапления из «чужих» текстов, традиционно именуемые перекличками, отголосками. В книге затрагивается и более общая проблема о преемственности поэзии Бродского по отношению к поэтическим системам других авторов, но не она является центральной.
Такой подход может показаться «узким», и автора книги можно упрекнуть в преувеличенном внимании к частному явлению поэтики. На возможные претензии отвечу словами замечательного исследователя, блестяще выразившего мысль о значимости анализа реминисценций для понимания художественного творчества: «Культура коллективна по самому своему существу, и каждая культурная эпоха — непрерывный процесс взаимодействия творческих усилий ее больших и малых деятелей, процесс миграции идей, поэтических тем и образов, заимствований и переосмыслений, усвоения и отторжения. Это многоголосие — форма и норма ее существования. Творчество гения вырастает на таком полифоническом субстрате; оно усваивает себе, интегрирует, преобразует чужие идеи и образы <…> и потому, например, установление реминисценций и даже цитат из чужих стихов у Пушкина и Лермонтова <…> — вовсе не бесплодное занятие. Цитата, реминисценция может функционировать в тексте как „чужое слово“ и менять в нем акценты, может дать нам материал для наблюдений над технологией поэтической работы, — наконец, она наглядно показывает нам связи великого поэта с традицией и плотность поэтической среды, из которой он вырос» (Вацуро В. Э. Записки комментатора. СПб., 1994. С. 5–6).
В своей книге я рассматриваю интертекстуальные связи поэзии Бродского с произведениями других русских поэтов XVIII — первой половины XX в.: А. Д. Кантемира, Г. Р. Державина, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, В. Ф. Ходасевича, Велимира Хлебникова, В. В. Маяковского. Реминисценции из этих поэтов (за исключением Пушкина, цитируемого Бродским очень часто) учтены по возможности максимально полно, хотя эта книга ни в коей мере не претендует на роль «словаря цитат». Кроме этого основного «сюжета», в книге анализируется трансформация в поэзии Бродского ряда философских традиций. В экскурсах, составляющих приложение, исследуется частный случай межтекстовых связей в рамках поэзии самого Бродского — римская тема и образ Рима («Римский текст»), а также трансформация мотивов из А. П. Чехова и «Улисса» Дж. Джойса.
На резонный вопрос, почему в книге нет глав о цитатах из сочинений поэтов, творчество которых не менее значимо для Бродского: Е. А. Баратынского, Н. А. Клюева, Б. Л. Пастернака, О. Э. Мандельштама, Анны Ахматовой, М. И. Цветаевой, — самым точным и честным будет ответ Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное». Более обстоятельно и менее искренне можно было бы ответить так: многие цитаты из текстов Баратынского, Пастернака и Мандельштама в стихотворениях Бродского уже были проанализированы; число реминисценций из текстов Анны Ахматовой у него невелико, а сходство с поэзией Цветаевой проявляется прежде всего на ритмико-интонационном и мотивном уровнях. Кроме того, некоторое число реминисценций из произведений этих и других авторов рассмотрено во вводной главе «„…Ради речи родной, словесности…“: очерк о поэтике Бродского» и в главах основного текста.
Автор книги намеренно отказался от анализа интертекстуальных связей поэзии Бродского со стихотворениями иностранных, прежде всего англоязычных, авторов (хотя некоторые реминисценции у Бродского, по-видимому, являются «гиперцитатами», отсылающими одновременно к текстам русских и иностранных стихотворцев). Также осознан отказ от анализа перекличек со стихотворениями русских поэтов-современников.
Большинство англоязычных поэтических произведений Бродского мною не рассматриваются.
Художественный мир поэзии Бродского родствен художественному миру его эссеистики: разительное сходство проявляется и на мотивном уровне, и в образном словаре. Однако эссеистика в книге не анализируется: эссе рассматриваются лишь в тех случаях, когда они выступают в роли ключа к его поэтическим текстам. Роль таких ключей нередко присуща и его интервью, которые здесь цитируются с намеренной аскетичностью.
