Утреннее солнце было ярким, по-летнему дерзким, несмотря на осеннюю пору. Оно било в окно, закрытое жалюзи, однако было не в силах попасть в полутемную комнату - лишь несколько острых, тонких лучей смогли пробиться внутрь и, дрожа, играли на стене да серебрили воду в графине. Еще один луч падал на обнаженную загорелую ногу лежащей на широкой кровати девушки. Многие бы сочли ее красивой - стройная, гибкая, грациозная, с правильными чертами лица и женственными формами, однако высокомерное выражение, застывшее, в карих глазах портило все впечатление.
Таких, как она, не любили.
Таких, как она, называли стервами.
По крайней мере, Алина сама так думала. А цену себе она знала.
- Чего больше всего на свете боится твой брат? - спросила задумчиво девушка и перевернулась на живот, укрываясь сатиновой простыней цвета темного шоколада. В руке ее был телефон с золотистым корпусом. Глядя в него, она отчего-то улыбалась - как будто затеяла что-то.
Лежащий рядом с ней молодой человек, разглядывающий потолок, рассерженно сощурился. Говорить об этом ему не хотелось. Хотелось курить, но при Алине он не мог этого делать. Да и не следовало вспоминать старую детскую привычку.
- Может быть, стоит спросить у него? - поинтересовался он.
- Я интересуюсь у тебя, Кирилл.
- Откуда я знаю, чего боится этот клоун? Потерять славу, группу, свою девчонку, в конце концов. - Кирилл машинально потер щеку, по которой эта самая девчонка когда-то его ударила. И отметил про себя, что стоит побриться.
- А как думаешь, что бы он выбрал? - задумчиво спросила Алина, водя тонким пальцем с длинным бордовым ногтем по его обнаженному плечу. - Любовь или музыку?
- Я тебя не понимаю, - нахмурился Кирилл. Близость девушки опьяняла.
- Ты не должен понимать меня. Ты должен понимать его, - промурлыкала Алина и потерлась головой об его предплечье, как большая дикая кошка. Кирилл едва заметно вздрогнул. Чем больше он находился рядом с Алиной, тем сильнее привязывался к ней. И она словно это чувствовала - понимала, что имеет над ним власть. Как когда-то над Антоном.
- Если бы ты оказался на его месте, - продолжала черноволосая девушка, - что бы тебе страшнее было потерять? Любимую девушку или цель жизни?
- Не знаю.
- Подумай.
- Что за глупости ты спрашиваешь? - поморщился Кирилл.
- Это не глупости...
Алина привстала и, опираясь рукой об подушку, склонилась над Кириллом - так, что ее длинные черные волосы упали ему на грудь.
- Ответь. Любовь или карьера, - прошептала она.
Их лица были напротив друг друга. Над головами дрожали острые, как лезвия, лучи.
- Ты, - хрипло ответил Кирилл и потянулся к Алине, чтобы поцеловать.
Она разрешила. И поцелуй вышел медленным, глубоким, чувственным - как изящная пытка.
Но едва только Кирилл попытался обнять девушку, она оттолкнула его и легко вскочила с кровати.
- Ты мне надоел, - объявила Алина и, ничего больше не объясняя, отправилась в ванную комнату, которая в снимаемом ими двоими номере гостиницы была шикарной. Лесковой нравилось нежиться в пене и пить вино. Или текилу -насмешливая дань отношениям с Антоном. А Кириллу... Кириллу просто нравилось смотреть на нее. Быть рядом с ней.
- Надеюсь, ты уйдешь до моего прихода, - сказала девушка напоследок и скрылась за дверь. Тотчас послышался шум воды.
- Пошла ты.
Кирилл рывком встал и с досадой ударил кулаком по стене. Он любил Лескову -любовью болезненной, не всегда оправданной, той самой, которая есть «вопреки»: вопреки ее характеру, вопреки ее чувствам к его собственному брату, вопреки обстоятельствам. Однако Алина вела себя так, словно хотела специально унизить Кирилла, лишний раз показать ему превосходство Антона. А может быть, она просто отыгрывалась на нем за ту боль, которую доставил ей его брат. Они ведь очень похожи. Близнецы. Не одно лицо, но изредка Кирилла путали с его знаменитым братом какие-то малолетние фанаты, и это его и бесило, и оскорбляло.
Кирилл надел брюки, накинул рубашку, стал застегивать пуговицы.
Алину стоило поставить на место, но он малодушно не мог этого сделать. И знал, что вскоре его злость пройдет, и стоит ей через день или два позвать его вновь, как он придет. Скрепя зубами, но вернется в ее объятия.
