Предисловие Д. Т. Судзуки
Призвание дзэн — открыть глаза высшего разума (аряджнаны), пробудить сокровенное чувство, дремлющее в нас с момента зарождения человеческого сознания. После пробуждения мы непосредственно постигаем истину Реальности и видим новый мир — и в то же время совсем не новый. Однако представление об этом новом мире становится объектом непонимания и извращенных толкований со стороны людей, не переживших дзэнского опыта, К таким горе-интерпретаторам можно причислить современных любителей психоделических веществ (ЛСД, мескалина, псилоцибина и пр.). Эти вещества, как и их древние аналоги, позволяют переживать так называемые мистические видения; поэтому некоторые их пропагандисты считают, что благодаря своим экспериментам приближаются к пониманию дзэн.
О том, что подобные видения не имеют ничего общего с психологией и духовностью дзэн, можно судить, например, по случаю XIX из настоящей книги. В отличие от сторонников психоделических веществ, дзэн не интересуется видениями, дзэн стремится постичь субъекта, переживающего эти видения. Эта идея ясна из случая XLVII, в стихотворении к которому Мумон говорит о тождественности мысли и мыслящего. Но психологи очаровываются феноменами сознания и не переживают саму тождественность. Они находятся на поверхности реальности и не могут проникнуть в святая святых Здесь-и-Сейчас, где трансцендируется относительный мир знания/незнания, бытия/небытия. Высший разум невозможно найти в сфере мистических видений.
Индусские философы называют глаз высшего разума третьим глазом Махендры. Говорят, что он открывается посередине между двумя обычными глазами. Когда третий глаз заявляет о себе, его проявления парадоксальны и противоречивы. Для него гора — это гора, но в то же время и не гора. Придавая этому утверждению логическую форму, получим: А есть А, А есть не-А; ноль равняется бесконечности; нечто одно есть всё, всё есть нечто одно. Читатели Мумонкана неоднократно встретят подобные фразы в этой книге. Те, кто еще не знаком с дзэн, столкнувшись с подобными дзэнскими высказываниями, могут быть озадачены и не знать, как к ним относиться.
Но чтобы понять дзэн, рано или поздно мы должны окунуться в мир не-дуальности и пережить то, что невыразимо в относительных терминах. Пока мы остаемся в сфере этого и того, мы никогда не можем получить окончательный ответ на вопросы «Что такое жизнь?», «Где конец рождения-и-смерти (самсары)?», «Куда ведет нас наша судьба?», «Откуда мы получаем жизнь?» и так далее.
Подобные вопросы, имеющие для человека окончательную природу, Мумон сравнивает с препятствиями и называет их вратами патриархов. С их помощью мастера проверяют искренность и подлинность намерений учеников, которые метят выйти за пределы сферы относительного. Хотя эти вопросы-препятствия могут выражаться на обычном языке, например, «Откуда ты пришел?», «Как тебя зовут?», «Ты уже позавтракал?», в устах дзэнских мастеров они приобретают более глубокий смысл, в результате чего тем, кто спрашивает, иногда кажется, что они поставлены в тупик. Они должны преодолеть препятствие, перед которым бессилен интеллект, простые слова и относительные суждения. Пока на эти вопросы не получено окончательного ответа, они будут все время возникать и досаждать нам. Никакая психотерапия, никакое количество ЛСД не спасает от них. В случае I автор Мумонкана красочно изображает переживания, через которые человек должен пройти, «чтобы врата отверзлись перед ним».
«Препятствие», или «врата», на техническом языке обозначается словом коан. Эпоха коанов наступила в период Сун, но в период Тан коанов не было, и каждый ученик приходил к мастеру со своим личным философским или духовным вопросом. Мастер поступал с учеником по своему усмотрению. В те времена дзэн был энергичным и творческим. Но с упадком династии Тан дзэн в значительной мере потерял свою жизненность, а эпоха творчества уступила место эпохе осмысления и переработки накопленного опыта. Пришло время интерпретации и «игры» (
