Лисицы в развалинах

ЛЕСИСТРАТИЦЫН

МУДРЫЙ

ГОГА

НИКОДИМОВ

ПРОСТАЯ

ПРОВОДНИЦА

ГОЛОНОГОВ

Как, однако, хорошо родиться в РОССИИ, рожденный и выросший здесь человек необыкновенно крепок перед любыми поворотами бытия. Здесь, кажется, не может случиться ничего ужасного и непоправимого, — все уже было. Все мы знаем, обо всем упреждены, или, что немаловажно, обо всeм догадываемся. Чудеса для нас — обыкновенное дело. Какой неожиданностью явился бы Апокалипсис для каких-нибудь англичан или американцев, сама жизнь которых расписана на тысячелетия вперед?! Мы же знаем, что смертны, что несправедливость так же органична, как время года, что лжепророки вполне терпимы, если не терять чувства юмора и Бог не оставит нас, потому что без нас станет нестерпимо скучно.

Местом действия драмы представляется мне неподвижный поезд, временное, а может быть и постоянное место проживания персонажей. Поезд немолод. Мы видим ржавые царапины, взлетные полосы осени на сырых боках вагонов, кое-где серебристую паутину на потемневших от забвения окнах, да траурные рамочки на местах маршрутных табличек. Складывается впечатление, что поезд пустил свои корни в небо, в виде бельевых веревок и проводов. Природа уже приняла подкидыша и насадила кустарников между колес. Одетые по-домашнему люди передвигаются медленно. Их лица одутловаты и спокойны.

Наши герои — в четвертом купе на нижних полках попарно. В их позах — напряжение, а значит они совсем недавно здесь. В то время как у соседей бурлит жизнь, наши пассажиры как один смотрят в окно, внимательно смотрят. Так ждут отправления поезда, те, что поближе к окну, ластятся к нему щеками, те, что подальше — вытягивают шеи.

Анатолий Алексеевич Лесистратицын, полный мужчина средних лет с красивым капризным лицом первым решается оживить обстановку. Он выкладывает на столик непременную для путешествующего по железной дороге курицу, что-то запеченное в тесте, намекающее на присутствие женщины в его жизни, кружку, перочинный нож, часы — будильник. Композиция с разглядыванием окна как по взмаху дирижерской палочки распадается. Кто-то зевнул, кто-то закашлялся. Центр всеобщего внимания — столик. Лесистратицын неторопливо перемещает продукты. В его движениях есть что-то от гипнотизера. На секунду в задумчивости он замирает, затем, будто спохватившись, достает еще и огромный мясистый помидор. Этим он окончательно завоевывает купе, но, вдруг, к недоумению жаждущих слова соседей, вновь отворачивается к окну. Те _ переглядываются бегло в поисках союзника по разочарованию, но, столкнувшись взглядом, тут же отводят глаза и, безнадежно следуют за Лесистратицыным. Композиция восстанавливается.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Однако, тускло за окном.

Все смотрят на Лесиотратицына.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Россия большая. /Пауза./ Хорошего хозяина бы.

НИКОДИМОВ Бить будет.

Никодимов — долговязый молодой человек с большим ртом, рябым лицом и татуировками на руках.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Что, простите?

НИКОДИМОВ Бить будет.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Кого или что, простите?

НИКОДИМОВ Всех и все. Сначала все, потом всех. А может быть и наоборот.

Смеется так, будто эта, удачная, по его мнению шутка должна взорвать купе вместе с пассажирами. Однако реакции не следует. Разочарование.

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Вы — максималист?

НИКОДИМОВ Я — уголовник. /Смех повторяется, реакция та же./

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Вор?

НИКОДИМОВ А хоть бы и так! /В интонации — вызов./

ЛЕСИСТРАТИЦЫН Угощайтесь.

Никодимов растерян.

ПРОСТАЯ /Женщина чуть за тридцать с добрым лицом и глазами многодетной матери./ Я выйду на минуточку, скоро вернусь.

Все присутствующие внимательно следят за действиями Простой. Лесистратицын достает и ставит на стол бутылку водки.

НИКОДИМОВ С этого бы и начинал.

Лесистратицын прячет бутылку обратно в сумку.

НИКОДИМОВ Ты что, обиделся?

Лесистратицын смотрит в окно. Никодимов смотрит на Лесистратицына.