Вторая половина дня. На перекладине висит дохлая кошка. Из подворотни показывается Старуха с кошелкой. Из кошелки сочится кровь.
Старуха. Мурка, Мурка, кисуля! Иди, моя золотая, иди, моя кисанька! Кис-кис-кис! (Ставит кошелку у двери, ищет ключ.) Иди, притащила я твое лакомство! (Вносит кошелку, чуть погодя выходит.) Куриные головы-то подтаяли — видать, заморозили кое-как — но ты не подумай, они не протухшие — слышишь, Мурка, я нюхала — теперь дней на десять хозяйка тебя обеспечила. (Короткая пауза.) Ты бы знала, какую я очередь отстояла — уже и не чаяла, что достанется — я уж бога молила, чтобы досталось мне — а хватали-то как — мешками — по двадцать кило — думала, все — не достанется — однако досталось — слышишь, Мурка, счастливые мы с тобой! Вот только дорога не ближний свет — пока ехала, все растаяло — кровь течет — даром что в двух пакетах — течет все одно — в трамвае народ косится — ну, иди, угощу, пока свежие — потом разделю все на порции — уберу в морозилку — и будешь хрупать деликатес свой — не житье у тебя, а малина — ты такого и не заслуживаешь — Мурка, Мурка! (Идет по двору, ищет кошку.) С утра ведь не жравши — да где тебя черти носят? — поди, живот подвело — я пока что все в раковину положила — получишь пару голов — остальное размолочу топором — изнутри-то еще не оттаяло — и в морозилку — деликатес твой — теперь на полмесяца хватит — или дней на двенадцать по крайней мере — заживешь опять припеваючи — где ты, Мурка? (Обмирает, заметив кошку. Пауза. Издает нечленораздельный крик, с содроганием приближается к перекладине, трясущимися руками хватается за веревку, дергает ее, обрывает. Подхватив кошку, бросается в дом, откуда какое-то время еще слышны ее вопли.)
Пауза. Из подворотни показываются Мальчишка с Приятелем. Мальчишка подходит к двери Отца, дергает ручку. Дверь заперта.
Мальчишка. Вот бляха!
Приятель. Что, еще не пришел?
Мальчишка. Какого хрена!
Приятель. Что ли, нету?
Мальчишка колотит в дверь. Пауза.
Никого, что ли?
Мальчишка. Какого хрена его нет дома! Куда он, бляха, девался?!
Приятель. Да рано еще.
Мальчишка. Ну чего его нету! Я что, каждый день приезжаю?! (Барабанит в дверь, пинает ее.)
Приятель. А чего у тебя ключа-то нет?
Мальчишка. Откуда он у меня?! Дубина!
Приятель. А чо, не дают?
Мальчишка. Через плечо, вот чо!
Приятель. Мне так фатер дает.
Мальчишка. Ну ладно. Ему дает. Иди на хрен!
Приятель. А тебе чего не дает?
Мальчишка. Заткнись, бляха! Не возникай!
Приятель. Ну пошли, что ли?
Мальчишка. Куда пошли-то? Куда?
Приятель. А хрена ли здесь отсвечивать?
Мальчишка. Тебе не один, что ли, где торчать?
Приятель. Попозже зайдем.
Мальчишка. Эх, бляха! А я представлял себе! Приезжаю — он дома — тыщу раз себе представлял, как будет клево, когда я приеду — как мы с папаней пойдем на футбол — пива дернем — и все такое.
Приятель. Какой на хрен сегодня футбол!
Мальчишка. Представлял, говорю.
Приятель. Да никто не играет сегодня.
Мальчишка. Отгребись ты. Я представлял — тыщу раз — я ведь помню все — как все было — ну чего его нету дома?!
Приятель. Так попозже зайдем.
Мальчишка. А ну сядь! Счас как врежу!
Приятель. Ну ты чо, ну ты чо в самом деле!
Мальчишка. Ничо, мля. Козел!
Приятель. Да придет он, куда он денется.
Мальчишка. Заткнись, говорю.
Пауза.
Приятель садится.
Ночью, бляха, все спят — а я лежу, представляю, будто я уже дома — будто я уже здесь — что захочешь, то и представишь себе — у меня там свое было — вот этот наш двор — я его представлял — все храпят — хрен заснешь — дежурный все время заглядывает — чтобы под одеялом никто не того.
