Вспоминается «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Герои этого романа-памфлета при всеобщей деградации литературной культуры радовались любому клочку печатного текста, любому источнику «литературной» информации.
Так сегодня ученые-фольклористы восторгаются самыми незначительными памятниками устного народного творчества.
Так завтра мы, возможно, с удивлением будем спрашивать друг друга: а что же, собственно, такое сама литературная культура?
Чтобы этого не случилось, нужна вот эта самая литература о литературе, иными словами — история литературы, литературная критика.
Книга Сергея Щепотьева не претендует на звание научного труда, тем не менее она представляет собою некое неформальное исследование двух великих литератур мира — условно говоря, от Чосера до наших дней.
Работа, в основе которой — лекции, прочитанные на факультативных занятиях в средней школе, написана живо и легко. Несмотря на некоторую долю компилятивности (то есть включения материалов других исследовательских трудов), она содержит сугубо личностные авторские оценки и выводы, распространяющиеся не только на вопросы литературы, но и на другие искусства, и на историю общественной мысли — не только Великобритании и США, но и отечественную. Литературная жизнь предстает здесь перед нами как живой и цельный процесс, берущий начало в устном творчестве трубадуров и разветвляющийся на многочисленные школы и стили: огромное дерево, и каждый отдельный листочек на нем — писатель или поэт; это дерево шелестит своей могучей кроной, с которой никогда не осыпается красивая и душистая листва.
Книга приглашает погрузиться с головой в этот своеобразный мир — литературное море в житейском океане с его противоречиями, приливами и отливами, бурями и штилями, рифами и отмелями, с далеким обетованным берегом мечты и высоким звездным небом духовного совершенствования.
Увлекательный, яркий материал книги представляет собою сплав истории литературы, критики и публицистики.
Иные совпадения просто поражают:
«...Прогресс в индустрии и культуре вовсе не означал, что большинство населения Англии было образованным. Города разрастались, но что они из себя представляли? Лондон был похож на огромную помойную яму, пишет английский критик Колин Уилсон. Грубые нравы горожан, сплошная пьянка (джин был дешевле молока, и матери часто поили им детей на сон грядущий), поножовщина — вот характерная обстановка английской столицы того периода. Вот почему государство встало перед необходимостью просвещения».
Разве этот пассаж не натолкнет нас на мысль, что наше правительство весьма своевременно обратило взор к народному образованию? Смеем сказать, даже с небольшим опозданием: в СМИ уже появилась информация о том, что наши матери кое-где начинают заменять молоко для детей водкой...
«Из жизни ушло возвышенное. Обыденность нечеловеческих отношений — страшнее всего» — это мы должны помнить всегда.
Привычка. В порядке вещей. Так заведено. Общество, объединенное государственной идеей, неизбежно время от времени попадает в стадию переоценки ценностей из-за профанации центральной идеи ее главными носителями, но еще более — теми, кто претворяет эту идею в жизнь. На эту тему С. Щепотьев рассуждает, рассматривая роман известного английского археолога и антрополога Джакетты Хоукс «Царь двух стран».
То, что еще недавно считалось справедливым, моральным, даже идеальным, попадает в разряд отжившего, ненужного, вредного и греховного. Сколько раз переживала Россия подобные ценностные революции!
Вечная борьба духовной и материальной стихии. Всем довольны только представители материальных мировых сил.
Заметьте, что сегодняшние патриоты-славянофилы превратились почти в коммунистов, хотя прежние коммунисты во главе с вождем пролетариата ориентировались на западников — Герцена, Белинского, Чернышевского...
Извечный спор России и Европы. Нынешние «патриоты» видят преступление в том, что кто-то отваживается критиковать русское общество и русскую государственность. Они утверждают, что европейцы так по отношению к своим отечествам не поступают.
