…И собрался Великий Совет.
Продолговатый стол из грубо отёсанных дубовых брусьев, покрытый алым полотном со свисающей до пола длинной золотистой бахромой, стоял посреди открытой террасы. Облачное с радужными переливами и яркими разводами кроваво-красное небо мира, затерявшегося в межъизмерениях, с немым сожалением взирало на древние руины некогда великолепного собора с галереями, оранжереями и внутренними дворами, почившего в лету многие тысячелетия назад. Разрушенное строение, противореча всем ныне известным законам мироздания, раскинулось на островках суши, парящих в бездонной пустоте. Казалось, существовавший некогда огромный материк, однажды треснул и раскололся, обратившись в невзрачные клочки земли, на которых чудом уцелели фрагменты старинных построек. На разной высоте парящие в безоблачном небе острова, соединялись меж собой лестницами из потрескавшихся каменных плит, плавно покачивающихся в пустоте, словно лодки на волнах. Безветрие и мертвенная тишина, нарушаемая лишь возгласами участников собрания, дополняли картину вселенского хаоса и придавали пейзажу особую пикантность. Осыпавшиеся стены, разбитые колонны, потрескавшиеся плиты и голые каркасы лишенных кровель и опор строений — вот всё, что оставило нещадное течение времени некогда величественному миру, в одночасье уничтоженному безумными магами, из недр самой преисподней выпустившими на волю дремавшее веками зло, c которым не в силах оказались совладать.
Истинные имена участников, собравшихся на совет, мало кому известны, ибо времени утекло с того памятного дня премного, да и сущности носившие эти имена были в большинстве своём многолики и многослойны.
Из восседающих за «Большим столом» членов совета, одни выглядели угрюмыми, другие бесстрастными созерцателями бытия лишь в себе самих, а третьи были злы и коварны, обуреваемые недоверием и нечестивыми помыслами. Однако события, собравшие их всех, принуждали забыть о мелких распрях и сплотить волю воедино, чего не случалось уже очень давно.
Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что собравшиеся за столом пребывают в полном молчании и как будто даже не шевелятся, но в тот день велось меж ними бурное обсуждение и бушевали страсти.
— Есть повод усомниться в том, кого избрал ты, да и под силу ли такое смертному? — наконец, перейдя к сути дела, задал вопрос высокий жилистый воин в остроконечном шлеме, его смуглое обветренное лицо выдавало в нём уроженца крайнего севера.
Его морщинистое лицо, за исключением щек сплошь покрывала густая щетина, как то было принято в обычаях народов севера, а остроконечный подбородок венчала аккуратная ухоженная бородка. Воин облачился в тяжелую стальную кольчугу, а на его поясе красовались бронзовые ножны с прямым двуручным мечом западного образца.
— Он великий воин. Доблесть и честь его добродетель. — твёрдо возразил ему суровый воитель, который сидел в дальнем углу дубового стола, покрытого алой скатертью с бахромой, идеально гармонировавшей с цветом нескончаемого неба, нависшего над головами участников совета.
Взгляд его очей был строг и холоден, в них читалась уверенность и самообладание. Воин был в летах, седобородый угрюмый, но было бы ошибкой признать в старике слабость, ибо его стальные мышцы всё ещё хранили исполинскую силу, а широкие плечи и могучая стать её лишь подчёркивали. Как и собеседник, воин был уроженцем севера. Одет он был просто: в волчьи шкуры — национальную одежду северных горцев, а из доспехов имел только широкие металлические браслеты, защищавшие руки. За его спиной в деревянных ножнах изнутри отделанных овечьим мехом крепился широкий двуручный меч работы закатного кузнеца.
— Он авантюрист, пьяница и дебошир! — усмехнулся жилистый северянин, теребя редкую бородку.
Горец говорил бесстрастно и уверенно, его холодный взгляд не выказывал ни чувств ни эмоций, но по тону и недружелюбным взглядам собрата с севера, можно было судить об их взаимной закоренелой вражде, вызванной спором давно минувших дней и до сих пор неразрешенным.
— Довольно! — прервал разгоравшийся спор строгий голос, какой мог принадлежать только властному и мудрому человеку. — Близится час великой беды! Здесь больше нет места для споров и пререканий и нет причин для былых распрей. Может статься так, что причин уже вообще ни для чего не будет. Механизм разрушения уже запущен.
