Конан и слепая богиня

На стенах крепости находились Кетт и его подрастающая молодая орлица. Апрельское солнце ослепляло. Хотя пики близлежащих Карпашских гор ещё покрывали снега, в воздухе уже ощущался запах весны. Гигантские каменные блоки время от времени источали пар под воздействием теплых солнечных лучиков. Вдоль дороги ещё виднелись сверкающие ледяные глыбы и снежные сугробы, но луга под крепостью Топраккале уже начали цвести.

Никто не осмеливался беспокоить раздражительного и вспыльчивого властителя замка. Высокий, как и большинство местных мужчин, с горделивой осанкой, он прошёл меж стволами распиленных напополам чёрных сосен. Свежий ветерок шевелил грубой гривой тёмных волос, начинающих седеть на висках. На узком лице с квадратным подбородком выделялся орлиный нос, под которым виднелись тщательно подстриженные густые усы. Глубоко запавшие тёмные глаза задумчиво смотрели на горизонт, где крутые гранитные пики окутывала наползающая сероватая мгла.

Озеро Венн, освобождённое от ледяного сковывающего панциря суровой зимы, отражало чистое голубое небо. Беспокойные волны хаотично омывали тёмную массу могучего бастиона, спускающегося вдоль берега до студёной воды. Мрачное, внушающее ужас циклопическое сооружение грозно нависало над искрящейся водной гладью, словно массивный кулак гиганта, который стремится разбить зеркало на блестящие осколки. Бастион располагался в сорока метрах от деревянных мостков, единственного соединения с внешним миром — прямо на расстоянии выстрела из лука. Для охраны врат от возможного нападения агрессоров некоторые стены имели узкие бойницы, через которые просматривалась дорога. А обитаемая часть Топраккале сама по себе являлась крепостью, образовывая три широкие низкие башни с тремя этажами, окружённые зубчатыми стенами. Этажи связывались узкими винтовыми лестницами с люками-ловушками с опадающими дверцами на каждом этаже. Во времена опасности каждый из них легко мог бы защитить от многочисленных противников даже один человек.

Грязная дорога от крепости, извиваясь, достигала неглубокой долины, где спокойно подрёмывал город Кармайра.

Кетт с наслаждением вдыхал холодный воздух. Зима была долгой. Из-за этого будет весьма непросто спуститься с гор в долину, защищённую от ветра горными вершинами и покрытую цветами, и выпить со старостою Харамом в таверне «У сломанного колеса». Кладовые Топраккале содержали замечательные вина, за которые не было бы стыдно и перед зингарскими торговцами.

Кармайра… Кетт погрузился в мечты. Там он впервые увидел Танию. Пленился её нежностью. Уязвимой, хрупкой нежностью. Он боялся даже пошевелиться, чтобы этот образ не растаял.

Кетт позабыл всё: и мягкие кожи и меха, которые его люди принесли продать, и шерстяные одеяла, которые необходимо было купить. Домой он возвратился в тот же день. Плакал, когда она родила ему дочь. Уже минуло пять лет, но чувство горького разочарования до сих пор ощущалось очень ярко. Они так долго хотели сына… Оба верили, что это удастся во второй раз. Мальчик появился на свет в ясную морозную ночь, в день зимнего солнцестояния. Мёртвым. Роды истощили Танию, тихо умершую в слякотный февраль, на пороге ранней весны. Виски Кетта поседели. Его охватила злоба.

Кармайра… Могучие стены тёмно-красного обожжённого камня, тверже скал. Узкие извилистые кривоватые улочки с деревянными дверями. Такие узкие, что пройти по ним может только один человек. Узкие окна с твёрдыми дубовыми ставнями. Любой дом — как маленькая крепость. И всё же дома не лишены очарования. Белизна штукатурки летом отражала малиновые лучи заходящего солнца, а потом долго источала тепло до поздней ночи. Над террасами над выступами въездных ворот — в местах, предназначенных для стражей-лучников — произрастали самшитовые деревья с глянцевыми тёмно-зелёными листьями. В жаркие летние вечера ужинающие семьи, словно под крышей, укрывались под сенью могучих платанов и тисов. С желанной прохладой возникали и музыканты с бубнами и свирелями. Мужчины притоптывали и хлопали в такт, женщины, звеня браслетами и украшениями, начинали танцевать.