Клады Отечественной войны

Война 1812 года оставила воистину неизгладимый след в русской истории. Данный факт особенно заметен, если ознакомиться с литературным наследием XIX века. За прошедшие с той поры почти 200 лет в России и за рубежом издано великое множество книг, статей и воспоминаний участников тех событий. Подробно описаны все крупные баталии Отечественной войны 1812 года. Исписаны целые тома полной биографии Наполеона Бонапарта — императора Франции, начиная с его детства и оканчивая последними днями жизни на острове Святой Елены в Атлантическом океане.

Раскрыты практически все тайны жизни и смерти Наполеона, все стратегические и тактические повороты его многочисленных сражений на полях Европы Африки и России. Но всё же осталась одна грандиозная тайна, которая множество лет будоражит воображение не только историков, биографов и журналистов, но и миллионов самых обычных людей. И тайна эта связана с загадкой исчезновения громадного количества трофеев, а также значительных собственных средств Великой армии, равно как и большого количества её тяжёлого вооружения. И по большому счёту тайна эта не раскрыта до сих пор. Нельзя сказать, чтобы её не старались разгадать. Уже в 1820 году по высочайшему повелению была учреждена особая комиссия под предводительством сенатора Львова, которая принялась выяснять современное положение разорённых нашествием неприятеля городов и селений Московской, Калужской и Смоленской губерний. Характерно, что среди прочих разорений, причинённых иноземным нашествием, церковные разорения составляли специальный вид и носили весьма распространённый характер.

Практически все церкви и монастыри, вблизи которых появлялись подразделения армии Наполеона, непременно подвергались разграблению и осквернению. С точки зрения захватчиков и грабителей, такая политика представлялось вполне разумной. Ведь материальные богатства в царской России были сосредоточены в руках всего нескольких социальных групп. Высшая придворная знать, верхушка российского купечества вкупе с помещичьей олигархией, и... церковная иерархия — вот таковы были основные держатели наиболее ликвидных активов государства. И именно церковные ценности были наиболее уязвимы для тотального грабежа иноземцами, поскольку были рассыпаны на громадных территориях и одновременно сосредоточены во множестве отдельных объектов.

И, разумеется, когда в страну вторглась невиданная по численному составу иностранная армия, церковные ценности, наряду с оставленным без присмотра частным и государственным имуществом, моментально подверглись самому разнузданному грабежу. Но нельзя сказать, что о сохранении государственного богатства не пеклись. Ещё в самом начале военной кампании 1812 года, а именно 17 июля, был издан указ смоленского епископа о всемерном сохранении церковного имущества. Духовенство и церковные старосты должны были всячески заботиться об имевшихся у них ценностях и предметах культа. В тех местах, куда указ успел дойти вовремя (а напомню, что вторжение началось 12/24 июня 1812 г.), некоторые меры были приняты. Церковное имущество и прочие материальные ценности спешно прятались под полами в алтарях, на колокольнях, замуровывались в стены, зарывались на огородах, в помещичьих ледниках и усадебных парках. Но все эти меры слабо спасли церковные учреждения от тотального разграбления.

«Церкви, — как писал впоследствии Евгений Лабом, лейтенант в штабе вице-короля, — как здания менее всего пострадавшие от пожаров, были обращены в казармы и конюшни».

Данная цитата — о Москве, но на всём, весьма не маленьком пространстве, занятом коалиционными войсками, происходила одни и те же события. Солдаты, едва прибыв в тот или иной населённый пункт, врывались в храмы и варварски расхищали всю церковную движимость. Они забирали иконы, особенно в дорогих окладах, шитые золотом одежды, срывали кресты, подсвечники, жертвенники, ризы и иконостасы. Разумеется, обшаривались и громились все подсобные помещения. Взламывались полы, простукивались стены и даже осматривались дома священников. Причём эти действия проводились согласованно и на громадном пространстве от Кёнигсберга на севере до Западного Буга.