На земле нет лучшего места для изучения затонувших кораблей и самолетов времен Второй мировой войны, чем залив острова Гуадалканал, центра Соломоновых островов. Джозеф Эшлер был уверен в этом на все сто процентов. Вот уже пять лет каждый год он отправлялся в эти чудесные, прогретые солнцем воды, чтобы погрузиться в тишину моря. В акватории вокруг Гуадалканала под тонким налетом ила покоились около пятидесяти крупных боевых кораблей, японских, американских и английских. Каждый клочок моря Соломоновых остовов был музеем: здесь проходили самые свирепые и кровопролитные сражения. В чудесных прозрачных водах можно было найти не только затонувшие крейсеры, грузовые корабли, но и бомбардировщики, истребители. А что еще нужно молодому дайверу, увлекающемуся военной историей?
К тому же на Соломоновы острова можно было взять с собой и жену. Если к сбитым самолетам и затонувшим кораблям Сьюзен была совершенно равнодушна, то красоты коралловых рифов лагуны Марово, острова Арнавон и Таванипупу сразу же покорили ее сердце.
Острова, многие из которых были подняты из бездны вулканической деятельностью, были окружены хитросплетением сквозных пещер и прекрасных гротов, столь любимыми живыми обитателями рифовой зоны. Стаи мелких, ярко окрашенных рыбок скромно прятались в ущельях при виде человека. Крупные же степенные черепахи не обращали никакого внимания на вторжение. Они уже тысячи лет приплывали на эти острова, чтобы отложить яйца, и этому не смогло помешать ни почти поголовное истребление, ни последующие жесточайшие меры охраны. Черепахи всем своим видом выражали уверенность в том, что уж они-то здесь будут всегда! По крайней мере, так казалось Сьюзен.
На Соломоновых островах они с Джозефом провели медовый месяц и старались приезжать сюда, как только появлялась возможность. Недорогой (по австралийским меркам) отдых, незамутненные промышленностью воды, небольшое число туристов и божественная первозданная красота природы.
Здесь все было настоящим. Ничего, ни одной деревеньки, не было сделано в угоду туристам. На Соломоновы острова они приезжали как гости. Хозяевами они были на Канарских островах или на Мальорке. Сьюзен и Джозеф побывали и там, но решили, что на всем свете нет места лучше Соломоновых островов с их удивительно разнообразным животным и растительным миром, тихими малюсенькими городками, небольшими деревушками, непроходимыми джунглями и приветливыми местными жителями.
Конечно, здесь не было удобств развитых курортов, но ведь Сьюзен и Джозефу нужна была в первую очередь возможность открывать тайны, спрятанные под толщей воды, а уж потом – лежаки на пляжах. Да и нужны ли были лежаки на белоснежном песке в лагунах, где, казалось, никогда не ступала нога человека?
Сьюзен и Джозеф раз за разом возвращались сюда, зная, что нигде и никогда не будут так счастливы, как здесь.
Но эта поездка была особенной. Сьюзен не ныряла с аквалангом, лишь иногда брала маску и ласты. Опасалась заплывать далеко от берега и по большей части плескалась на мелководье в ожидании мужа. Джозеф предлагал ей пропустить этот год, ведь у них была веская причина: к концу октября на свет должен был появиться их первенец. Но Сьюзен понимала, как важны для мужа эти поездки, и, посоветовавшись с врачом, решила отправиться вместе с ним. Разве ребенку будет лучше в душном и раскаленном Брисбене? А все положенные прививки Сьюзен сделала еще несколько лет назад. Она знала, чего нужно опасаться на Соломоновых островах, и потому чувствовала себя в полной безопасности.
Как всегда солнце ярко светило с синего глубокого неба, Сьюзен лежала в тени кокосовых пальм, удобно расположившись в гамаке. Солнечное излучение над островами было достаточно сильным, и туристам даже советовали первые несколько дней купаться в одежде, поэтому Сьюзен предпочитала проводить большую часть времени закрытой от прямых солнечных лучей.
Ей было очень хорошо. Тишина и покой пляжа на северном побережье Гуадалканала настраивала на неторопливое течение мыслей. Джозеф ушел в воду не больше получаса назад, а значит, вернуться должен был приблизительно через час. Минут за пятнадцать до его возвращения Сьюзен всегда начинала ощущать легкое беспокойство, но она была уверена в муже, а потому списывала свои страхи на обычную для беременной женщины нервозность.
