– А что, не отдохнуть ли нам сегодня вечером? – сказал мой приятель Володя Гладких.
– Чего откладывать на вечер? – подхватил Семен Семенович. – Отдых – дело сурьезное; ежели ты вечером размахнешься отдыхать – гляди, и ночи не хватит.
Мы сидели под яблоней в саду у Семена Семеновича и пили водку на разостланном одеяле. Можно сказать, и не пили даже, а так – причащались от нечего делать, – на троих была одна бутылка, и та неполная. Время заполдни, жарынь. А ты сидишь в холодке, ветерком тебя обдувает, и ведешь приятные разговоры. В такое время тело млеет, а душа просится на свободу. Вот Володя и надумал: давай отдохнем по-настоящему, с размахом.
– Куда поедем? – спросил Семен Семенович.
– Куда ж еще? К Батурину, – ответил Володя.
– Тогда запрягай «козла». Не то вечером Батурина и семи кобелями не сыщешь.
– Ехать-то ехать, но «козла» нет, – сказал Володя.
– Вот на! – удивился Семен Семенович. – У вас же в райкоме два бегают.
– Разбежались. На одном первый в Рязань укатил. А на другом Николай Иванович где-то в Корабишине застрял.
Володя Гладких был вторым секретарем райкома, теперь остался один и вот соображал, где бы «козла» достать. Он был еще относительно молод – чуть за тридцать перевалило, но успел поработать и председателем колхоза, и главным агрономом управления. Окончил он Тимирязевку и даже кандидатскую диссертацию писал. При каждом моем появлении в Тиханове он заходил и спрашивал: «Венжера не привез?» Или: «Говорят, Лисичкин выпустил книгу о рынке?», «Ты Черниченко знаешь? Вот дает так дает…».
Но больше всего он любил поговорить с Семеном Семеновичем об уличных кулачных боях. Заспорят! Выдержат два боксера напор уличной стенки или не выдержат? «Два боксера – это ж тактика и стратегия! Круговая оборона, понял? – горячился Володя. – А уличная стенка – шантрапа необученная. Орут да кулаками машут, а глаза защурят, чтоб другие боялись». – «Это смотря по тому, какая стенка, – возражал Семен Семенович. – Ежели, к примеру, в стенке стоял бы мой дед Евсей. Он бы один уложил обоих твоих боксеров. Он, бывало, голицы наморозит, да еще коровьим дерьмом смажет. Они потяжельше твоих боксерских перчаток». – «Боксерские перчатки легкие, голова!» – «Тогда зачем в драке их на руки надевают?» – «Бокс – это честный бой, понимаешь?» – горячился Володя. «А в стенке тоже лежачих не били…» И так они могли спорить битый час.
– Где ж «козла» раздобыть? – раздумчиво вопрошал Володя.
– А чего тут ломать голову? Позвони Батурину, он пришлет свою «Волгу», – подсказал Семен Семенович.
– Куда ты ему позвонишь? Он теперь в лугах.
– Ну возьми в управлении. Они ж тебе подчиняются.
– У них свои гаврики на дорогах голосуют, – Володя задумался, потом радостно воспрянул: – Пошли на ветпункт! Врач на сборах, а «козел» в гараже.
– А как же я? – спросил Семен Семенович.
– Жди. Сперва мы найдем Батурина, договоримся… потом за тобой машину пришлем.
– А кто нам даст машину? – спросил я.
– Как кто? Пойдем и возьмем. Сами, – ответил Володя.
– Она в гараже, под замком! И для машины ключ нужен?!
Володя поглядел на меня, как на школьника, и даже поморщился. Потом вынул из кармана несколько автомобильных ключей на кольце, побрякал ими перед моим носом и сказал:
– Этими ключами можно завести почти все тихановские «козлы». Мне доверяют. Вот… – он вытянул медный, сильно потертый ключик. – Этот ветеринарский. А гараж у них гвоздем открывается. Пошли!
Ветеринарная лечебница стояла на отшибе от села. Когда-то ее строили за колхозной бахчой. Белая круглая башня с двумя крыльями, с окнами во все стороны смахивала на татарскую мечеть. Мужики посмеивались в те далекие годы: «Церкву закрыли, а мечеть для лошадей построили».
От колхозных бахчей теперь и следа не осталось: два порядка добротных домов под шифером, под голубой и красной жестью растянулись от Тиханова до самых Выселок. Сады, палисадники, улица широкая да травушка-муравушка… Красота! Идем с Володей, любуемся.
– Это кто ж построился? – спрашиваю. – Совхоз для рабочих, что ли?
– У нас из тихановских в совхозе работает только один человек – управляющий, – ответил Володя.
