Джордж Локхард
Израиль
Я оставил себя на склонах Фудзи,
Я погиб в ледяной пустыне,
Но увидел драконов.
(Винг)
За толстым стеклом иллюминатора медленно летят тучи. Воет
холодный северный ветер, собирая жатву листьев с осеннего леса. Но
дождя нет.
Тяжесть на сердце. Тишина, тишина, тишина... Лишь вой ветра с
трудом доносится сквозь несокрушимые стальные переборки. И
колышутся верхушки деревьев. Осень... Да, осень. Осень нашего мира.
Я поворачиваюсь на спину и обращаю взгляд к серебристому потолку
каюты. Там мягко светится колдовское зеркало, которое хозяева корабля
именуют люминесцентной панелью. Но мне больше нравится привычное
название.
"Свет в каютах полностью имитирует спектр полной луны, вам нечего
бояться" - говорили они нам. Смешно. Я давно забыл, как светит луна.
Слишком долго не доводилось видеть.
Меня тянет в лес. Прошло всего два дня с тех пор, как я пришел к
кораблю - но я уже начинаю сожалеть об этом. Лес... Он так близок, он
манит, он пьет мою душу сквозь иллюминатор столь же верно, как я пью
воду ртом! Он зовет меня, как объяснить это чувство!.. Иногда я жалею,
что разумен.
Двери в каюту бесшумно раскрываются. Как всегда рефлексы
опережают мысль, и я встречаю гостя в боевой стойке, готовый к
обороне и нападению. Осознание обстановки занимает почти секунду.
-Ты в порядке? - озабочено спрашивает меня Тиррен. Я заставляю
клыки скрыться в нежной мякоти десен, и улыбаюсь другу совсем
человеческой улыбкой.
-Ты не постучал.
Он медленно проходит в каюту и садится на толстый зеленый ковер,
спиной к иллюминатору. Двери бесшумно смыкаются. Я опускаюсь на
ковер рядом с ним.
-Вулф... - Тиррен на миг закрывает глаза. - Вулф, я хочу уйти.
Я медленно растягиваю губы в усмешке.
-Это твое право, Тиррен. Они не намерены спасать против воли.
-Я... Я боюсь смерти. Я не могу уйти, я боюсь смерти! - шепчут
ярко-красные губы моего друга. -Но оставаясь, я погружаюсь в ад!
-Это скоро пройдет. - моя рука касается белой как снег кожи Тиррена.
Через пять дней корабль стартует, полет займет всего неделю - и
свобода вернется.
-Ты знаешь не хуже меня, что навсегда останешся чужаком в любом
мире кроме Земли. - спокойно говорит он.
-Знаю. - также спокойно отвечаю я. -Но моим детям тот мир станет
родным.
Я закрываю глаза.
-Обрекая на изгнание себя, я обеспечиваю жизнь своим детям, Тиррен.
Я не хочу еще раз пережить их смерть.
Он долго не отвечает.
-Ты прав. Но что, если и в том мире на нас станут охотиться?...
Я медленно открываю глаза.
-То будет уже НАШ мир, Тиррен. И мы станем его защищать.
Тишина.
-Не щадя жизней.
Молча смотрим в иллюминатор. Большой жук вяло ползет по
бронебойному кристаллиту, осторожно переставляя лапки и поминутно
замирая. Осень... Сезон жизни этого жука подходит к концу.
Скоро ему предстоит умереть, застыв кусочком хитина на снегу. Над
могилой жука будут мчаться тяжелые зимние тучи, снег множество раз
покроет мягким одеялом микроскопическую пылинку. И никто не
вспомнит об этом жуке. Никогда.
И мы не вспомним.
Слишком много иных воспоминаний рвут нашу память на кровоточащие
осколки.
***
Оборотень с рычанием оторвался от туши коровы. Красные глаза
чудовища горели звериной злобой. На миг в них мелькнул страх - когда
этот человек успел подобраться? Но голод и гнев изгнали остатки
разума. Чудовище с рычанием припало к туше.
-Ну, давай, давай... - шепнули губы на узком лице высокого,
худощавого человека в черном плаще. Левая рука, обернутая тройным
слоем толстой кожи, приподнялась на уровень груди.
Зверь бешенно зарычал, отступая перед человеком. Тот шагнул
вперед и внезапно метнул в оборотня короткий стилет, выпростав
правую руку из-за спины. Чудовище взвизгнуло.
Стилет вонзился точно в грудь монстра, проникнув в тело почти на
шесть дюймов. Зверь издал яростный, полный муки вопль и в бешенстве
прыгнул вперед. Из пасти капала слюна, глаза горели жаждой убийства,
по груди ручьем текла кровь.
Охотник встретил чудовище коротким ударом неизвестно откуда
возникшего меча. Тело еще не коснулось почвы, а голова с оскаленной
пастью уже отлетела в сторону, залив плащ победителя ярко-алой
