Завещание было кратким и, в отличие от большинства документов такого рода, предельно ясным.
Всё имущество скончавшегося от инсульта сэра Томаса Дональда Грея Третьего: особняк в Лондоне, обширное поместье в Девоншире; капитал в акциях, других ценных бумагах, драгоценностях и на счетах в уважаемых английском и швейцарском банках, – общей суммой в два миллиона фунтов стерлингов; и фабрика фарфора, – переходили к единственному наследнику – сыну младшей сестры сэра Томаса, леди Роуз-Мари Каннингем.
Сейчас этот самый наследник – молодой Бартоломью Каннингем – сидел перед частным детективом Стейси Браун и трясся, как осиновый лист.
Учитывая, что мистер Каннингем был высоким, накачанным брюнетом под два метра ростом, на осиновый лист он не походил ни с какой стороны. Скорее, на переодетого в «человеческую» одежду супермена, сбежавшего то ли со съёмочной площадки, то ли с острова Доктора Зло.
И эта в высшей степени привлекательная гора мышц, с трудом втиснувшаяся в старое кожаное кресло, смотрела глазами умирающего спаниеля на очаровательного частного детектива. Картина была настолько нелепой, что Стейси чуть не рассмеялась, однако вовремя сдержалась: Бартоломью Каннингем был напуган до смерти.
Мисс Браун налила клиенту виски и, дождавшись, когда лицо наследника миллионов порозовеет, а в глазах появится осмысленное выражение, сказала:
– Мистер Каннингем, с завещанием всё понятно. Вы получаете деньги, фабрику и имение сэра Грея при соблюдении двух несложных условий. Первое: не продавать и не дарить – ни целиком, ни частями – коллекцию, собранную вашим дядей, и следить, чтобы все экспонаты были в целости и сохранности. Второе: не увольнять дворецкого девонширского поместья мистера Доусона и его супругу, выполняющую обязанности экономки. По достижении слугами пенсионного возраста выплатить оговорённую в завещании мистера Грея сумму и передать Доусонам в собственность коттедж, в котором они сейчас проживают. Верно?
– Верно, – Каннингем кивнул. – Мисс Браун, не сочтите меня алкоголиком, но не могли бы вы… – Бартоломью протянул пустой бокал.
– Ни в коем случае, – Стейси плеснула виски – на треть, чуть подумав, долила до половины бокала. – Я вижу, вам по-настоящему страшно. Расскажите, что случилось.
Молодая женщина ожидала чего угодно: подозрений, что богатенького наследника пытаются отравить; махинаций с завещанием (два миллиона, дома и приносящая немалую прибыль фабрика – это не мелочи!); афер с ценными бумагами; каверз со стороны слуг, недовольных новым хозяином; кражи ценного экспоната из коллекции; – но только не того, что услышала.
– Убийство.
– Почему вы не обратились в полицию?
– Я не могу. Они… они решат, что я сумасшедший…
– На сумасшедшего вы не похожи… Кого убили?
– Куклу.
Мисс Браун посмотрела в ясные, полные ужаса, но лишённые малейших признаков безумия глаза Каннингема, и налила виски себе.
***
Стейси вела машину, слушала повествование новоявленного миллионера и мысленно кляла себя за то, что ввязалась в это дело. Несмотря на год назад полученную степень магистра психологии, богатый опыт детектива и обычную женскую интуицию, мисс Браун так и не смогла решить: безумен мистер Каннингем или нет? Если да, то насколько опасен для себя и окружающих, способен ли совершить убийство? А если нет… И вот тут начиналась путаница.
Поначалу история, рассказываемая Бартоломью, была вполне заурядной и напоминала статьи из воскресных выпусков «Дейли Мейл».
Семейство лорда Грея принадлежало к высшей аристократии, было, даже по современным меркам, очень богато и консервативно до отвращения. Настолько, что когда Роуз-Мари решила выйти замуж за Джоя Каннингема – потомка простого сквайра, – разразился жуткий скандал с киданием в отступницу семейными проклятиями и столовым серебром, угрозами лишить наследства и обвинениями в «оскорблении памяти предков».
