Терренс Огден торопливо пересек старинную рыночную площадь Райпона, опустил в почтовый ящик большой конверт из плотной бумаги и зашел в первую попавшуюся табачную лавку. Там он приобрел свежую газету и пачку сигарет, перебросился парой слов с продавщицей, которая сразу узнала его и была вознаграждена автографом. Сгоравшая от любопытства, она обрушила на него лавину вопросов об остальных артистах, остановившихся в городе, и Терри постарался возможно любезнее ответить на большинство из них. Наконец ему удалось более или менее вежливо отделаться от нее, и, насвистывая себе под нос, он выскользнул наружу.
Быстрым шагом он покинул площадь, миновал городскую ратушу и старый постоялый двор и привычной дорогой двинулся вниз к отелю «Спа» на краю города, где остановилась вся съемочная группа «Грозового перевала». Была суббота. Замечательнее июньское утро живо напомнило ему детство. Потом, когда он вырос, такие дни нечасто выпадали в его жизни. Или, может быть, ему просто это казалось? Терри рассеянно подумал, что людская память порой выкидывает странные номера. Да, вполне возможно, что ему это только казалось… Едва заметная ироническая усмешка промелькнула в его светло-голубых глазах. Удивительное дело, но, кроме хорошей погоды, действительно бывшей или придуманной им самим, ему нечего вспомнить приятного о годах своею бедного детства в Шеффилде. Все остальные воспоминания были грустными, даже с диккенсовским оттенком. Вечно пустой желудок. Латаная-перелатаная одежда. Носки, перештопанные до такой степени, что, казалось, состояли из сплошной штопки. Разбитые башмаки, свободно пропускавшие влагу. Безработный отец с пораженными угольной пылью легкими с тех пор, когда он еще работал в шахте. Мать, вечно что-то стирающая или гладящая, прислуживающая в богатых домах. Она состарилась совсем молодой.
Терри пожал плечами и часто заморгал, чтобы прогнать нахлынувшие печальные воспоминания. Теперь в них не было никакого проку, те дни безвозвратно канули в Лету. Времена переменились в старой доброй Англии, и, слава Богу, ему удалось изменить к лучшему жизнь своих родителей. Он сделал глубокий вздох и расправил плечи, чувствуя себя сегодня намного здоровее, чем всегда. Его организм полностью очистился после той пьяной ссоры с Рупертом Рейнольдсом в начале года. Терренс Огден очень гордился, что, получив знак свыше, ощутив дыхание смерти на своей щеке, он сумел взять себя в руки. Он, конечно, не стал завзятым трезвенником, но решительно сократил выпивку и всю высвободившуюся при этом энергию отдавал теперь своей работе. Он вдруг подумал о том, куда запропастился Рейнольдс, где он теперь скрывается? Норман говорит, что, скорее всего, тот сбежал на Континент. «Не так уж далеко, чтобы я, при желании, не смог до тебя добраться», — пробормотал Терри.
— Эй, Терри, куда бежишь, старый хрен?
Терри обернулся. Джерри Массингхем, оседлав велосипед, несся по дороге, нажимая на педали с такой силой, будто спасался от погони. Легкий ветерок шевелил его ярко-рыжие волосы, полы пиджака, развеваясь, хлопали его по спине. Одетый в теплый не по сезону твидовый пиджак и клетчатую рубашку с канареечно-желтым шерстяным галстуком, Джерри выглядел точь-в-точь как сельский доктор, объезжающий поутру своих пациентов.
— Боже правый, Джерри, так можно довести человека до инфаркта, — сказал укоризненно Терри помощнику режиссера, который резко затормозил рядом с ним и спрыгнул с велосипеда. — Какого, спрашивается, дьявола, ты носишься по полям на этом проклятом велике?
— Это хорошая зарядка, — заявил в ответ Джерри с широкой улыбкой на раскрасневшемся лице.
Он пошел рядом с Терри, катя велосипед рядом.
— Мне надо было слетать на почту, пока не закрылась, и отправить срочную посылку в Лондон. Час назад на месте не было ни одного из служебных автомобилей. Их всех заграбастал второй оператор. Они поехали снимать натуру на вересковые пустоши. А ты что делаешь на улице в столь ранний час, старина? Совершаешь моцион?
