К благосклонному (а может быть, и неблагосклонному) читателю
Если этот роман о вымышленных мною проблемах вымышленного Генри Пулэма и его вымышленных друзей заинтересует читателя, это будет означать, что он поверил, хотя бы ненадолго, в реальность моих героев, причем от силы иллюзии будет зависеть и степень успеха книги. Если ее персонажи покажутся читателю правдоподобными, он, несомненно, станет связывать их с определенными живыми лицами из своего обычного окружения, ибо любой правдиво выписанный образ, начиная с произведений Ричардсона и кончая литературой наших дней, имеет в жизни свой прототип. Вполне возможно, что читатель пойдет еще дальше и начнет уверять, будто такой-то литературный персонаж целиком и полностью списан с его знакомого Х. Если читатель когда-либо знал автора или хотя бы кого-нибудь из его друзей, он начнет строить предположения о том, кто из них послужил писателю прообразом того или иного героя. Именно подобные домыслы и лежат в основе сплетен, до которых так падки люди, далекие от литературного творчества.
Разумеется, каждый писатель, в каком бы жанре он ни творил, неизменно отражает жизнь такой, какой она представляется его взору. Но когда он выводит на страницах книги персонаж, целиком взятый из жизни, то выясняется — и почти все известные мне писатели это подтвердят, — что ни одно реальное человеческое существо не может показаться убедительным в искусственной атмосфере романа. Нет человека, способного понравиться всем и каждому; любой из нас недостаточно типичен и слишком ограничен, чтобы стать персонажем подлинно художественного произведения. Всякий удавшийся персонаж — это не что иное, как сочетание, обобщение множества различных черт, присущих множеству отдельных лиц, либо почти незнакомых автору, либо полузабытых, причем все эти черты преображены творческим воображением писателя. Чтобы воссоздать иллюзию реальности, автор должен обладать огромным запасом воспоминаний и впечатлений.
Взять, например, Боджо Брауна — одного из героев этой книги. Автор задумал его с таким расчетом, чтобы в нем сразу узнали широко известный тип спортсмена, формирующегося в университетах. Нужно было наделить образ чем-то таким, что сделало бы его как можно более реальным, вызвало бы отклик у каждого читателя, знакомого с подобными людьми или знающего о них хотя бы понаслышке. В различных уголках страны мне доводилось встречать немало хороших университетских спортсменов, однако Боджо Браун непохож ни на одного из них. Это чисто литературный тип, и если бы он сошел со страниц романа и появился среди нас, то показался бы до жалости неестественным. То же самое нужно сказать о Генри Пулэме, Кэй Мотфорд, Биле Кинге и всех остальных. Наконец, не следует принимать всерьез ни обстановку, в которой происходят описываемые события, ни даже время действия. Роман начинается и заканчивается 1939 годом, однако это сделано лишь для того, чтобы ограничить повествование определенными рамками и показать изменения в положении и характерах героев. Вот как получилось, что Генри и его школьные товарищи окончили Гарвардский университет в 1915 году, то есть одновременно со мной, хотя ни я, ни кто-либо другой не подозревали о существовании Генри и его приятелей. На страницах романа они выступают носителями идей и образа мыслей определенной социальной группы, типичной не только для Бостона или Кембриджа, поскольку подобных людей можно встретить в любом большом населенном пункте.
Что касается имен, то Синклер Льюис однажды заметил, что автор обязан как-то окрестить свои персонажи. При крещении героев этого романа я пытался подобрать для них самые простые, наиболее распространенные имена. Если окажется, что Били Кинги и Генри Пулэмы существуют в действительности, то я заранее приношу им свои извинения и прошу верить, что это всего лишь совпадение и все имена просто придуманы мною, как и сами персонажи.
Это предисловие меньше всего претендует на роль литературоведческого исследования. Оно написано лишь для того, чтобы объяснить, какую цель и значение имеет часто встречающееся в романах и повторяемое мною предупреждение о том, что все события и герои этого произведения полностью вымышлены и что никто из людей, как ныне здравствующих, так и умерших, в нем не фигурирует.
