Фантастика 1968

Люди семнадцатого, а пожалуй, и более позднего века любого из нас сочли бы магом и волшебником. Как еще им назвать человека, который в обыденной жизни запросто летает над облаками, разговаривает, как с соседями, с жителями других городов и владеет «волшебным зеркалом», показывающим события прошлого и настоящего, где бы те ни происходили?

Мы сами не заметили, как поселились в мире фантастики и невероятное стало нашим бытом.

А будущее? Для нас оно тоже фантастично; но в отличие от своих прадедов мы благодаря диалектическому материализму знаем, что оно будет таким и что оно изменит все стороны нашей жизни.

Не с этим ли осознанием связан бурный интерес к фантастике в литературе? Не этим ли определяются многие ее сегодняшние черты?

Очередной сборник «Фантастика, 68», разумеется, не может быть зеркалом всей современной советской фантастики. Выхватывает он тем не менее многое.

Первое, что отражается в нем ярко, — это повышенный интерес к духовному миру человека. Тут необходимо, однако, уточнение.

Духовный мир человека — предмет любого произведения литературы. Но не во всяком произведении происходит встреча человека с невероятным. О, это особенная встреча! Опыт, здравый смысл, привычный взгляд на окружающее испытывают ломку в самой своей основе; все существо человека потрясено, как при землетрясении.

Эта буря выносит его к иным берегам, где все не так, как было, и человек уже не тот. Испытание новым и невероятным, знакомое, разумеется, нам по реальной действительности, но протекающее в ней, как правило, медленно, сжато в фантастике до мгновений и сфокусировано в чистый и ослепительный луч. Вот почему, видимо, мы узнаем себя, свои мысли и чувства в самых что ни на есть фантастических ситуациях. Вот почему фантастика, казалось бы, далеко уходящая от реальности, тем не менее крепко связана с ней. В самой реальности есть фантастика, вот в чем дело. Надо приложить усилие, чтобы не заметить этого.

Не всегда — верней, не вся — фантастика интересовалась духовным миром человека. Сколько угодно произведений, где и бурное плавание к новым берегам есть и сами берега обозначены, а только на героев это в общем никак не влияет: поудивлялись и остались прежними. Этот недостаток иногда пытались даже теоретически обосновать. Раз произведение научно-фантастическое, то главное в нем, стало быть, показ фантастических свершений науки. А уж духовный мир человека тут дело побочное, специфика жанра, так сказать.

Специфика? В сборнике есть вполне «классические» научно-фантастические рассказы — «Все законы вселенной» П.Амнуэля, «Придет такой день» В.Журавлевой. Но выньте из них «то, что не наука», — и от рассказов ничего не останется.

На наших глазах — это тоже прослеживается в сборнике — происходит частичный поворот фантастики к сказочным формам повествования. Удивляться тут нечему. Исторически сказка — близкая родня фантастики. И кроме того, форма сказки исключительно богата художественными возможностями; очевидно, в этом один из секретов потрясающего долголетия сказок.

«Последний мутант» В.Рича, безусловно, сказка, внешне традиционная. Но это лишь имитация: за ней скрывается вовсе не традиционно-сказочное содержание. А в рассказе Р.Подольного «Кто поверит?» мы узнаем черты притчи.

Интерес к художественному изображению черт предвидимого, коммунистического будущего — по понятным причинам привилегия социалистической фантастики. Это ее постоянная особенность, плодотворная традиция, настолько само собой разумеющаяся, что ее присутствие в сборнике не нуждается в акцентировании. Стоит, однако, обратить внимание, что написанная в этом ключе повесть «Академия «Биссектриса»» принадлежит перу начинающего фантаста.

Маленький экскурс в сторону. Надеюсь, читатели «Божественной комедии» Данте согласятся со мной, что насколько впечатляюще изображены в ней ад и грешники, настолько же бесцветно там описание рая и праведников. А ведь обе части творил один и тот же гениальный художник!

Да не заподозрят меня в сопоставлении вещей несопоставимых; это отступление не более чем повод для размышлений, тогда как речь совсем о другом. В повести В.Малова есть жизненно достоверные характеры. Прекрасные ребята, замечательный учитель…