Глава I. Совершенно обычное явление
Человеческому разуму присуще задаваться вопросом о происхождении всякого исследуемого им явления, всякого феномена, которым он восхищается. Он хочет во что бы то ни стало уяснить себе, откуда данное явление взялось. Откуда берется молния, гром? Приливы и отливы? Индивидуальность и гений?
Последний вопрос сравнительно решался в те времена, когда наука еще смотрела на человеческую душу как на нечто, лежащее вне ее компетенции, и, благоговейно содрогаясь, чтила во всякой неповторяемой человеческой личности проявление Божественного начала. Но если каждый человек есть дитя своих родителей и только – в таком случае всё, что он собой представляет, можно, очевидно, найти у его родителей, и становится понятным, почему исследователь, сталкивающийся с незаурядной личностью, старательно изучает ряды ее предков, тщательно собирает, кусочек по кусочку, все то наследственное имущество, из которого данная личность, так сказать, создалась.
Среди крупных исторических личностей, разительно демонстрирующих всю тщету подобных профессорских изысканий, одной из характернейших является личность Екатерины Великой. Ни положительные, ни отрицательные ее качества, ни величие ее духа, ни безудержность ее темперамента не свидетельствуют о том, что она дитя своих родителей. Ни одна из многочисленных черт ее натуры – ни ее властолюбие, ни ее терпимость, ни ее отчаянная смелость, ни ее мудрость, ни ее великодушие, ни ее беспощадность, менее же всего ее гениальность и ее порочность – не могут быть найдены у кого-либо из ее предков.
Еще при жизни людям было не под силу установить связь между Северной Семирамидой и той маленькой Ангальт-Цербстской принцессой, в качестве каковой она появилась на свет Божий. Русская придворная сплетня считала ее отцом графа И.И.Бецкого – на том единственном основании, что этот граф Бецкий провел свои молодые годы при Цербстском дворе, а на старости, пребывая при русском дворе, пользовался особым уважением и благосклонностью Екатерины, относившейся чрезвычайно снисходительно к его многочисленным неприятным капризам. Происхождение от Бецкого, отнюдь не являвшегося выдающимся человеком, ни в какой степени не объяснило бы характера гениальной Екатерины. Оно могло бы разве только служить подтверждением наследственности ее порочности. Если Бецкий и впрямь был отцом Екатерины, то это значило бы, что ее мать, в первые же месяцы после своего выхода замуж и едва достигнув шестнадцатилетнего возраста, уже изменила своему мужу. В этом случае хоть одна черта многогранного характера Екатерины получила бы весьма тривиальное объяснение.
Гораздо более удовлетворительным разрешением вопроса "откуда?" является другая легенда, которая оживленно обсуждалась в середине прошлого века: легенда, согласно которой действительным отцом Екатерины являлся не кто иной, как прусский король Фридрих II. Принц де Линь упоминает об этой легенде в своих мемуарах. В одном из писем, адресованных саксонским посланником в Париж графу Сакену, о таком происхождении Екатерины упоминается как о бесспорном факте, а германский историк Сунгенгейм, отнюдь не являющийся легкомысленным сплетником, серьезно считается с этой гипотезой. Надо сознаться, что она представляется очень соблазнительной. Прежде всего она, несомненно, правдоподобна. Фридрих, в ту пору еще недовольный своей судьбой наследник престола, часто гостил в соответствующее время в Дорнбурге, где, по всем вероятиям, бывала и мать Екатерины. О частых, особенно же интимных встречах этих лиц ничего, впрочем, не известно. Но многие же, главным образом немцы, утверждают, что Екатерина обязана своими редкими удачами преимущественно стараниям Фридриха, а русские историки называют мать Екатерины "шпионкой на службе Фридриха Прусского". А как легко было бы объяснить гениальность Екатерины происхождением ее от гениального Фридриха! Это воистину красивая и заманчивая гипотеза, обладающая только одним существенным недостатком: отсутствием какой бы то ни было исторической основы. Не существует ни малейшего документа, который перенес бы эту красивую гипотезу из области возможного в область вероятного. Интерес, проявлявшийся Фридрихом по отношению к Екатерине, и интерес, проявлявшийся ее матерью по отношению к Фридриху, имели совершенно иные основания, отнюдь не романтического свойства, и о них в дальнейшем изложении будет еще немало речи.
