Прозрачная струйка дыма, скручиваясь, поднималась к высокому небу. Пахло свежим хлебом. Возле крыльца намело снегу выше колена, и не было никаких человечьих следов.
Мы потоптался у крыльца, оглянулся на деревню, поднял глаза к небу, а затем решительно толкнул дверь.
— Проходи, Мы, — приветствовал юношу Пу. — Проходи, гостем будешь! Отведай лепешки!
Пу, ловко орудуя деревянной лопатой, выхватывал из печи пышные, румяные хлеба.
— Говорят, у тебя самый вкусный хлеб в округе, — озираясь, сказал Мы.
— Да, это так, — согласился Пу, закрыв печь заслонкой.
— Но к тебе никто никогда не приходит, — прищурился Мы.
— Ты ведь пришел. — Пу вытер руки о фартук и легонько обнял юношу за плечи, увлекая в дом. — Отведай свежей лепешки, Мы! Хлеб хорош горячим! Я налью тебе молока!
Плечи Мы стали деревянными от прикосновения Пу.
— Твой дом не похож! на фанзу, — сказал Мы, внезапно обнаружив себя сидящим за столом, с разломленной пополам дымящейся лепешкой в руках.
— Мой дом похож на мой дом. — ответил Пу.
— Я не привык есть за столом, — облизал сухие губы Мы. — Ты ведь знаешь это, Пу!
— Переходи на циновку, — предложил Пу, Лицо его в течение всего разговора оставалось неподвижным, шевелились только губы.
— Очень вкусная лепешка, — сказал Мы.
— Ты не за этим пришел, — покачал головой Пу.
Мы надолго умолк, не в силах выговорить заготовленной фразы. Пу не торопил юношу.
Наконец Мы поднял голову, сверкнул на старика глазами.
— Люди говорят, у тебя живет дракон! — почти выкрикнул Мы.
— Это правда, — коротко кивнул Пу. — Позволь, я подолью тебе молока.
— Люди говорят, что огненные всполохи по ночам — это твой дракон! Что леденящий душу грохот — это твой дракон! И когда дрожит земля — это тоже твой дракон!
— Да, — наклонил голову Пу. — Это мой дракон.
— Люди боятся… Люди очень боятся… Люди… — от волнения Мы смял податливую лепешку в комок.
— И совершенно напрасно, — безразличным голосом отозвался Пу. — Да, я выпускаю иногда дракона порезвиться. Но это совершенно безопасно, этого не надо бояться.
Старик и юноша опять надолго замолчали. В печи потрескивали сухие дрова. В доме было жарко.
— Скажи, Пу, — вновь заговорил Мы. — Это правда, что с твоим драконом ты мог бы стать властелином мира?
— Да, — сказал Пу. — Это просто. Достаточно выпустить дракона на волю и показать людям.
— Но ты не сделал этого!
— Ты же сам знаешь, — подтвердил Пу.
— Скажи, Пу, — продолжал Мы. — Это правда, что ты, если бы захотел, мог уничтожить все живое в мире?
— Да, — сказал Пу. — Это совсем просто. Достаточно выпустить дракона и немного подразнить его.
— Но ты не сделаешь этого? — едва не закричал Мы.
— А зачем? — с некоторой даже тенью интереса спросил Пу. — Зачем и кому это нужно?
— Нет, — замотал головой Мы. — Этого никому не нужно! Люди боятся этого!
— Если дракон уничтожит все живое, — продолжил Пу, — значит он должен уничтожить и меня, а затем самого себя! Ведь мы тоже живые!
— Это не самое страшное! — выдохнул Мы. — Люди боятся другого!
— Чего же? — поинтересовался Пу. — Можно ли уничтожить всех, но за исключением нас двоих? Остаться вдвоем в этом скучном мире? Вдвоем с драконом?!
— Нет, нет! — Мы отбросил в сторону нелепый хлебный ком, который ему просто мешал. — Люди боятся, вдруг тебе придет в голову, Пу, уничтожить все… кроме нашей деревни!
— А какая разница, — пожал плечами Пу. — Мы вдвоем с драконом или втроем с деревней? Чем вы лучше или хуже других, которые будут уничтожены?
И вновь старик и юноша надолго замолчали. За окном мела поземка, и, наверное, скоро исчезнут и следы Мы возле крыльца.
— Послушай, Пу, а где он живет, твой дракон? — спросил вдруг Мы. — Где ты его держишь? В хлеву?
— Нет, — Пу подбородком показал в сторону. — Видишь, там в углу, на полу, перевернутый серебряный наперсток? Он там, под наперстком!
Мы вздрогнул.
— Дракон… такой маленький?
— Он огромный, — бесстрастно произнес Пу. — Дракон велик! Хочешь взглянуть?
— Нет! — испуганно вскочил Мы. — Нет!
— И правильно, — согласился Пу.
— Послушай, Пу, — сбивчиво заговорил Мы. — Обладая таким… таким… Ты не стал властелином мира! Хотя мог!
— Я достиг большего, — сказал Пу.
