Год 1967. Для молодой работницы мясокомбината Доры Беккер особенный. Дора работает хорошо, быстро–быстро колбасу перевязывает. И вдруг, прямо посреди работы у нее уши горят.
— Это, — думает Дора, — меня кто–то осуждает, а еще хуже где–то обсуждают. Где–то, что–то для меня коварное затевается.
И точно, правильно чуяло сердце. Приходит в обеденный перерыв мастер и приглашает Дору в контору. Дора, конечно, пугается. На воровстве она не попадалась, ничего такого про политику никому не говорила, а анекдоты и вовсе рассказывать не умеет. Идет она вслед за мастером и даже плохо понимает куда идет. Заводит тот ее прямо в кабинет директора. А там уже все начальство сидит. Мастер торжественно говорит сразу всем:
— Вот, нашла какую надо.
Сажают Дору на стул и, с далека так, начинают с ней разговор. Из разговора до нее доходит, что из Москвы пришла специальная бумага. По той бумаге работникам немецкой национальности тоже можно быть на виду, чтобы выбирать их на почет. А как Дора для почета подходит, намечают для нее орден «Дружбы народов», прочат ее в депутаты районного Совета и на бригаду коммунистического труда назначают. Теперь спрашивают ее согласие.
Задумалась Дора: — Достойна ли, оправдать, такое высокое доверие? А вдруг как быть на виду, да в почете, так и мясо выносить из комбината, как всем не получится. И как же тогда жить? Зарплату–то специально маленькую платят, потому, как несут из мясокомбината, кто сколько может. А если посмотреть с другой стороны, — думает Дора, — начальник цеха Иванчук, который самый большой орден имеет, «Орден Ленина», и тот не дурак…. Нет, он не в больших карманах мясо выносит. Все больше на машине вывозит. А вот Санька Ракитина, что на салорезке работает, так она, от рабочих, депутат Верховного Совета СССР. У ей машины нет. Саньке приходится на себе тащить ворованное мясо. Но больше двадцати килограмм все равно не может унести домой.
На работу идет Санька через проходную, проходит хрупкой стройной женщиной. А с работы, через ту же проходную, с трудом, как космонавт в скафандре идет. Поверх мяса у ней вместо этого скафандра белый рабочий халат надет и на ем значок не прикосновения, чтобы охранники не могли у ней мясо отнять.
— Значит, — думает Дора, — на депутата соглашаться надо. И орден иметь хорошо. На любом собрании ей почет и место в президиуме будет. И Дора дает свое согласие.
Приводит ее мастер обратно в цех, в качестве бригадира, и знакомит с ней ее же бригаду. По новому знакомит. И не зря. Возвышенную Дору теперь и вовсе не узнать. Стала работать она так быстро, как немецкая машина. Другие члены бригады еле–еле за ней поспевают. И чаще других бригадиров бегает Дора на второй этаж, ругаться с фарщиком Васькой. Его мясорубка не успевает для трех бригад мясо перемалывать. Дора ругается, а фарщик Васька огрызается и говорит:
— Это машина, а не лошадь, чтобы ее кнутом погонять.
Но Дора настояла на своем. Вызвали механиков, они что–то там подкрутили, и Васькина мясорубка заработала быстрее. Еще нет и трех часов дня, а уже всю дневную норму мяса перемолола. И, естественно, Дорина бригада почти весь фарш перехватила и наделала больше колбасы, чем две другие вместе.
На следующий день и того хуже; половина смены не прошло, а уже всему цеху делать нечего. Дорина бригада за всех все сделала. Начальник цеха, Иванчук, разбираться пришел. Васька ехидный такой, говорит:
— Зачем в цехе три бригады держать, если одна справляется. И лишних людей надо сокращать пусть домой идут.
Ох, и шум поднялся! Все на Дору кричат. Агрессором называют и даже остальными не хорошими словами. Иванчук успокаивает людей:
— Не волнуйтесь, никого не уволим. Нельзя, — говорит, — бригаде Доры одной работать. Тогда зарплата у них выше директорской будет. А это не допустимо. А вот соревнование, это хорошо. Чем больше будет передовиков производства, тем выше слава комбината.
Сказал и ушел. Никто ничего не понял, что дальше–то с Дорой делать? Она же, эта фашистка, не остановится, будет продолжать вредить. Кто–то решил спор прекратить. Потому как работы сегодня больше нет и пора мясом себя обряжать. И можно без суматохи, потому как до конца рабочего дня далеко.
