Рядом с Алеппо вот уже несколько месяцев шли затяжные бои без особого успеха для воюющих сторон. Противники уже осознали, что победить невозможно, любое наступление приведет к еще большим жертвам, а отход будет выглядеть поражением.
Поэтому правительственные войска делали вид, что усердно выбивают боевиков из кварталов, занятых ими. Оппозиционеры тоже делали вид, что ожесточенно сопротивляются.
Командиры получали снаряды, новое оружие и деньги на вербовку добровольцев. Именно поэтому все они были лично заинтересованы в затягивании этого противостояния.
Иногда к каждой из сторон подходило небольшое подкрепление. Но общий баланс сил не особенно менялся. Только время от времени, примерно раз в месяц, те или другие устраивали интенсивную артиллерийскую канонаду, обстреливали противника и расходовали свои запасы снарядов.
Бои шли в основном за шоссе, ведущее к Алеппо, и северную часть города. В районе Лирамуна располагались оппозиционеры. Их отряды возглавляли боевики, прибывшие сюда из Катара и Саудовской Аравии.
Захру контролировали правительственные войска. Им помогали боевики «Хезболлы», окопавшиеся в соседнем районе Халеб аль-Джедад.
Постороннему человеку, непосвященному европейцу или американцу все это могло показаться сплошной абракадаброй, но на Востоке, а особенно на Арабском, все понимали, кто и за кого воюет. А самое главное — почему.
Секта алавитов, традиционно правящая в Сирии, насчитывает всего шестнадцать процентов от общего населения государства. «Хезболла» является шиитской организацией, которую поддерживал и финансировал Иран.
Противниками президента Сирии Башира Асада в основном являются сунниты, которые получают помощь из Катара и Саудовской Аравии.
Одним словом, противостояние, начавшееся в мусульманском мире полторы тысячи лет назад, сразу после смерти Пророка, продолжается до двадцать первого века. Оно делит мусульманский мир на непримиримых шиитов и суннитов.
Схватки в районе Захры в последние несколько дней усилились. К правительственным войскам подошел еще один отряд боевиков «Хезболлы».
Когда начался очередной артиллерийский обстрел, сразу несколько человек перебежали от одного здания к другому. Они хотели под его прикрытием прорваться к центральной площади Алеппо и неожиданно наткнулись на тяжелораненого мужчину, который пытался им что-то сказать.
— Это наш или чужой? — равнодушно спросил командир группы, глядя на умирающего человека.
— Не знаю. — Один из его людей наклонился и громко спросил: — Ты кто? Как тебя зовут? За кого ты сражаешься?
— Откуда вы пришли? — вместо ответа сумел выдавить из себя раненый.
Судя по черной крови, которая текла из раны в боку, было понятно, что он умрет буквально через несколько минут. Люди, находившиеся на войне не первый день, понимали, как опасна такая рана. Несчастному уже нельзя было помочь.
— Мы из района Халеба, — пояснил командир, тоже наклоняясь к умирающему. — Ты что-то хочешь сказать?
— Кто ты? — снова простонал раненый.
Было понятно, что он едва держится, из последних сил пытается не потерять сознание.
— Командир отряда Джераб Айхан. Кто ты такой? Что ты хочешь?
— Вы на стороне правительственных войск?
— Можно сказать и так, — подтвердил командир.
— Сообщите в посольство России. Пусть передадут. Джихад… Москва… чемпионат… во время хаджа.
— Что он говорит? — не понял Джераб.
К ним протиснулся врач отряда, тоже наклонился к умирающему и спросил:
— Что вы хотите сказать?
— Передайте… чемпионат… хадж… Москва.
— Бормочет что-то непонятное.
— Ты сумеешь его спасти? — спросил на всякий случай Джераб.
Врач покачал головой и убежденно произнес:
— Ему уже нельзя помочь.
— Пусть назовет свое имя, — потребовал Джераб.
Врач снова наклонился к раненому. Но тот уже ничего не мог произнести, дернулся и стих.
